1 апреля — прославление преподобного Симеона Псково-Печерского

Пре­по­доб­ный Си­ме­он (в ми­ру Ва­си­лий Ива­но­вич Жел­нин) ро­дил­ся 1 мар­та 1869 го­да в де­ревне Яко­влев­ской Ост­ров­ско­го уез­да Псков­ской гу­бер­нии в кре­стьян­ской се­мье от ро­ди­те­лей Иоан­на и На­та­лии. 

В де­сять лет Ва­си­лий услы­шал от лю­дей рас­ска­зы о жиз­ни стар­ца Се­ра­фи­ма, Са­ров­ско­го чу­до­твор­ца, и, же­лая под­ра­жать ве­ли­ко­му по­движ­ни­ку, на­шел в по­ле боль­шой ка­мень и стал на нем мо­лить­ся. В 12 лет вме­сте с ро­ди­те­ля­ми хо­дил в Пско­во-Пе­чер­ский мо­на­стырь, чтобы по­кло­нить­ся древним свя­ты­ням и по­мо­лить­ся пе­ред чу­до­твор­ны­ми ико­на­ми оби­те­ли. В оби­те­ли от­ро­ку Ва­си­лию так по­нра­ви­лось, что он за­ду­мал остать­ся здесь на­все­гда, и эта мысль не остав­ля­ла его, по­ка не ис­пол­ни­лось его же­ла­ние.

В 20 лет Ва­си­лий стал про­сить от­ца, чтобы тот от­пу­стил его в мо­на­стырь, но отец и слу­шать об этом не хо­тел. Так про­дол­жа­лось несколь­ко лет, по­ка отец не убе­дил­ся в се­рьез­но­сти на­ме­ре­ния сы­на стать мо­на­хом. То­гда он раз­ре­шил Ва­си­лию вы­стро­ить в усадь­бе до­мик, где бу­ду­щий по­движ­ник жил и мо­лил­ся в уеди­не­нии до 25-лет­не­го воз­рас­та.

Но через пять лет Бог чу­дес­ным об­ра­зом из­во­дит Ва­си­лия из ро­ди­тель­ско­го до­ма. В то вре­мя в их се­ле жил некий ста­рец Си­ме­он, ко­то­ро­го де­ре­вен­ские жи­те­ли по­чи­та­ли за бла­жен­но­го. Этот ста­рец лю­бил при­хо­дить в дом к ро­ди­те­лям Ва­си­лия, а ино­гда оста­вал­ся но­че­вать. Ва­си­лий как-то спро­сил у бла­жен­но­го со­ве­та и бла­го­сло­ве­ния ид­ти в мо­на­стырь, но от­ве­та не по­лу­чил. Но од­на­жды бла­жен­ный явил­ся в их дом и за­явил от­цу, что «при­шел сю­да уми­рать». И то­гда Ва­си­лий при всех стал про­сить бла­жен­но­го: «Ба­тюш­ка, бла­го­сло­ви­те ме­ня в мо­на­стырь». А тот неожи­дан­но взял ве­рев­ку, свер­нул ее жгу­том и да­вай бить про­си­те­ля и гнать из до­ма во двор, со дво­ра на ули­цу – и гнал вдоль ули­цы за де­рев­ню, а по­том вер­нул­ся в дом, лег на лав­ку – и умер. Все, ви­дев­шие это, по­ня­ли, что бла­жен­ный вы­го­нял Ва­си­лия из до­ма в мо­на­стырь. Но да­же и по­сле это­го слу­чая отец не хо­тел от­пус­кать сы­на, но по­том сми­рил­ся и с ми­ром от­пу­стил Ва­си­лия в Пе­чер­скую оби­тель.

В 1896 го­ду Ва­си­лий по­сту­пил по­слуш­ни­ком в Пско­во-Пе­чер­ский мо­на­стырь. В 1900 го­ду он был по­стри­жен в мо­на­хи с име­нем Вас­си­ан, а в 1901 го­ду ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на и по­лу­чил от­дель­ную ке­ллию для жи­тель­ства.

В 1903 го­ду отец Вас­си­ан был по­свя­щен в сан иеро­мо­на­ха.

Во время ре­во­лю­ции на­сто­я­тель оби­те­ли епи­скоп Иоанн (Бу­лин, † 1941) хо­тел по­ста­вить опыт­но­го по­движ­ни­ка от­ца Вас­си­а­на на­мест­ни­ком мо­на­сты­ря. Но тот по сми­ре­нию сво­е­му, ви­дя, что это по­слу­ша­ние ему не под си­лу, стал от­ка­зы­вать­ся и про­сил по­стричь его в схи­му, так как чув­ство­вал «внут­ренне вну­ше­ние при­нять схи­му». Так 3 фев­ра­ля 1927 го­да он был по­стри­жен с име­нем Си­ме­он и на­зна­чен ду­хов­ни­ком бра­тии и па­лом­ни­ков Пско­во-Пе­чер­ско­го мо­на­сты­ря. На­сто­я­тель оби­те­ли при­вел его в убо­гую, сы­рую, тем­ную ке­ллию, по су­ти де­ла, пе­ще­ру, ис­ко­пан­ную в го­ре ря­дом с Успен­ским хра­мом, и ска­зал: «Вот те­бе ке­ллия, здесь и умрешь». Так и вы­шло по­том.

Та­ким об­ра­зом на­чал­ся мо­лит­вен­ный и стар­че­ский по­двиг иерос­хи­мо­на­ха Си­мео­на, про­дол­жав­ший­ся 33 го­да. Те­перь глав­ным со­дер­жа­ни­ем жиз­ни бу­ду­ще­го стар­ца ста­ла мо­лит­ва. Он по­ло­жил се­бе за пра­ви­ло еже­днев­но мо­лить­ся за ран­ней ли­тур­ги­ей в пе­щер­ном Успен­ском хра­ме и там у жерт­вен­ни­ка Гос­под­ня усерд­но по­ми­нал всех сво­их ду­хов­ных чад. По но­чам ис­пол­нял ке­лей­ное пра­ви­ло схим­ни­ка, а днем при­ни­мал бра­тию и мно­го­чис­лен­ных па­лом­ни­ков в сво­ей ке­ллии. Не остав­лял ста­рец и те­лес­ные тру­ды – боль­шей ча­стью в сто­ляр­ной ма­стер­ской. Нема­ло ис­ку­ше­ний пре­тер­пел ста­рец в сво­ей ке­ллии от бе­сов. В первую же ночь, как он по­се­лил­ся в ней, яви­лись ему зри­мым об­ра­зом злые ду­хи и на­пол­ни­ли ке­ллию. Страш­ные, ка­ких ему рань­ше не при­хо­ди­лось и ви­деть. Ис­пу­гал­ся по­на­ча­лу ста­рец и не знал, что де­лать. А они на­ча­ли на него кри­чать, дер­гать и гнать: «За­чем ты при­шел? Ухо­ди от­сю­да, все рав­но мы не да­дим те­бе здесь жить», – и мно­гое дру­гое. «Ду­мал я, – рас­ска­зы­вал ста­рец, – что не пе­ре­жи­ву этой стра­сти, от ко­то­рой да­же не мог пе­ре­кре­стить­ся, а толь­ко го­во­рил: «Гос­по­ди, при­ми дух мой».

Та­кие стра­хи про­дол­жа­лись мно­го раз, но по­том не бы­ли уже так страш­ны, как впер­вые, и он на­учил­ся с по­мо­щью Бо­жи­ей от­ра­жать их си­лою кре­ста и мо­лит­вы.

За ве­ли­кую лю­бовь стар­ца Си­мео­на к Бо­гу и лю­дям и за ве­ли­кое сми­ре­ние его от­кры­лись в нем ред­кие да­ро­ва­ния Бо­жии: дар вра­че­ва­ния душ, про­зор­ли­во­сти и ис­це­ле­ния ду­шев­ных и те­лес­ных неду­гов. Об этом со­хра­ни­лись мно­гие пись­мен­ные сви­де­тель­ства лю­дей, по­лу­чив­ших чу­дес­ные ис­це­ле­ния по мо­лит­вам стар­ца.

По сво­е­му сми­ре­нию ста­рец Си­ме­он вся­че­ски ста­рал­ся скрыть дар сво­ей необык­но­вен­ной про­зор­ли­во­сти. «Да со­всем я не про­зор­ли­вец, – с лег­ким сму­ще­ни­ем и мяг­кой до­са­дой в го­ло­се го­во­рил он од­но­му из пыт­ли­вых по­се­ти­те­лей мо­на­сты­ря, – ве­ли­кий дар про­зре­ния да­ет Гос­подь из­бран­ным его, а тут про­сто дол­го­ле­тие мне по­мо­га­ет, – за­шел в дом рань­ше дру­гих, вот и по­ряд­ки его луч­ше знаю. При­хо­дят ко мне лю­ди с го­ре­стя­ми и со­мне­ни­я­ми, а взвол­но­ван­ный че­ло­век по­до­бен ре­бен­ку, он весь на ла­до­ни… Слу­чи­лось с че­ло­ве­ком несча­стье, вот он и точ­ность ду­шев­ных очей те­ря­ет, впа­да­ет ли­бо в уны­ние, ли­бо в дер­зость и оже­сто­че­ние. А я и мир­ской круг хо­ро­шо знаю, и жизнь про­жил дол­гую, и сам Гос­под­ней си­лой ограж­ден от бед и со­блаз­нов, и как же мне в ме­ру ма­лых сил мо­их не под­дер­жать бра­та мо­е­го, спут­ни­ка на зем­ной до­ро­ге, ко­гда он при­то­мил­ся рань­ше, чем я…»

Шесть­де­сят че­ты­ре го­да та­ко­го мо­на­ше­ско­го по­дви­га со­де­ла­ли иерос­хи­мо­на­ха Си­мео­на со­су­дом бла­го­да­ти Бо­жи­ей, ко­то­рой лу­чи­лись его гла­за и весь об­лик стар­ца.

По­след­ние дни пе­ред сво­им пре­став­ле­ни­ем ста­рец очень осла­бел, но лю­дей про­дол­жал при­ни­мать. На во­прос ду­хов­ных чад сво­их, на ко­го он их по­ки­да­ет, от­ве­тил: «На Ма­терь Бо­жию». И на­став­лял всех лю­бить друг дру­га, про­щать все оби­ды, так как нена­висть хо­тя бы к од­но­му че­ло­ве­ку ве­дет к смерт­но­му гре­ху, и на­до так про­щать, чтобы че­ло­век знал, что ты ему про­стил.

Тропарь преподобному Симеону Псково-Печерскому, глас 1

Любо́вию Христо́вою се́рдце твое́ уязви́вый,/ ева́нгельски Тому́ после́довал еси́:/ я́ко дре́вний подви́жник преподо́бием украси́выйся,/ сла́вный насе́льник оби́тели Богома́тери у пеще́р Бо́гом зда́нных яви́лся еси́,/ и, благода́ть духо́вную свы́ше прие́мь,/ подае́ши ве́рным исцеле́ния,/ Симео́не богоблаже́нне,// не преста́й моли́тися о чту́щих тя.

Кондак преподобному Симеону Псково-Печерскому, глас 4

Я́ко Бо́жия любве́ зерца́ло,/ во оби́тели Пече́рстей благода́тно просвети́лся еси́,/ о́браз и́ноческаго жития́ показу́я,/ трудолю́бием и послуша́нием на высоту́ доброде́телей восте́кл еси́./ Те́мже, да́ры Ду́ха Свята́го от Го́спода почте́нный,/ чудеса́ мно́га ще́дро источа́еши,/ преподо́бне о́тче наш Симео́не,// моли́ спасти́ся душа́м на́шим.