В дальнейшем Богу было угодно, чтобы он стал членом Учебного комитета при Святейшем Синоде и исполнял обязанности ревизора духовных учебных заведений. Переехав в Петербург, Петр Федорович близко познакомился со многими выдающимися церковными деятелями, среди которых был и Литовский архиепископ Тихон (Белавин). Петр Полянский был очень живым и жизнерадостным человеком. Он никогда не унывал, обладал незаурядным нравственным и физическим здоровьем, а также огромным душевным тактом. Когда в 1918 г. большевики закрыли все духовные учебные заведения, Петр Федорович переехал в Москву и принял участие в Поместном Соборе 1917-18 гг. В 1920 г. Патриарх Тихон предложил ему принять монашество, священство, епископство и стать его помощником по управлению Православной Церковью. Это предложение было сделано уже тогда, когда широко разливалось гонение на Церковь, когда священнослужители и архиереи зверски убивались. Не почет и комфорт сулило архиерейство в те годы, а страдания и, зачастую, мученическую кончину. Но Петр Полянский принял предложение Патриарха как волю Божию, как призыв — послужить Богу и Церкви. Ему было уже 58 лет. Он не был связан ни узами священства, ни узами монашества и вполне имел возможность продолжать жить дальше и умереть своей смертью, но отказался от этого. После разговора с Патриархом, он пришел домой и сказал родным: “Я не могу отказаться. Если откажусь, то буду предателем Церкви, но когда соглашусь — я знаю, я подпишу тем себе смертный приговор”. Эти слова сбылись в точности. После рукоположения в епископа Подольского, викария Московской епархии, он был арестован и сослан в Великий Устюг. После его возвращения в 1923 г. Патриарх возвел владыку Петра в сан архиепископа, а через год — митрополита и назначил митрополитом Крутицким. После кончины в 1925 г. Патриарха Тихона, митрополит Петр стал Местоблюстителем Патриаршего Престола, тем самым приняв на себя все, стоявшие тогда перед Церковью, проблемы. В декабре 1925 г. его арестовали, незадолго перед этим он писал: “Меня ожидают труды, суд людской, скорый, но не всегда милостивый. Не боюсь труда — его я любил и люблю, не страшусь и суда человеческого — неблагосклонность его испытали не в пример лучшие и достойнейшие меня личности. Опасаюсь одного: ошибок и невольных несправедливостей, — вот что пугает меня. Ответственность своего долга глубоко сознаю. Это потребно в каждом деле, но в нашем — пастырском — особенно… Если отличительным признаком учеников Христовых, по слову Евангелия, является любовь, то ею должна проникать и вся деятельность служителя алтаря Господня, служителя Бога мира и любви… Для всякого православного человека, переживающего наши события, они не могут не внушать опасений за судьбу Православной Церкви, пагубный раскол, возглавляемый епископами и пресвитерами, которые забыли Бога и предают своих собратий и благочестивых мирян, — это все, может быть, не так еще опасно для Церкви Божией, которая всегда крепла, обновлялась страданиями. Но грозен, опасен дух лести, ведущий борьбу с Церковью и работающий над ее разрушением под видом заботы…”. Через год Владыку приговорили к трем годам ссылки и отправили в Тобольск. Когда срок ссылки закончился, власти продлили его еще на два года. Здоровье старца все ухудшалось, он обращался к властям, но его письма оставались без ответа. За четыре месяца до окончания ссылки митрополита Петра арестовали и заключили в тюрьму. Там уполномоченный ОГПУ предложил ему снять с себя сан Местоблюстителя, грозил новым заключением. Но митрополит отказался, он знал, что его согласие грозит Церкви расколами. И снова — одиночное заключение. Митрополиту было тогда уже 69 лет. Словно надеясь на его скорую смерть, его поставили в невыносимые условия. Владыка страдал сильными болями в желудке, часто бывали приступы астмы. Во время них он падал в обморок и подолгу лежал на полу, пока не входил надзиратель и не переносил его на койку. Весной 1931 г. в екатеринбургской тюрьме ему предложили стать осведомителем ОГПУ. Об этом, конечно, не могло быть и речи, но старец был ужасно изнурен и просил власти выпустить его из тюрьмы. В ответ на это его приговорили к пяти годам концлагеря с содержанием под стражей во внутреннем изоляторе, то есть условия стали еще хуже. Владыке посоветовали написать письмо, в котором принести раскаяние за участие в антисоветских организациях. “Но я не участвовал ни в каких подобных организациях”, — ответил митрополит. И снова старец пишет властям. Две темы перед ним — бесконечных страданий и своих обязательств перед Церковью. Он пишет, что лишен элементарных прав, что уже три года не видел солнца, что не может отказаться от Местоблюстительства, потому, что тогда станет изменником Святой Церкви. Шли годы, а в его положении ничего не менялось, разве что условия становились все хуже и хуже. Наконец настал день окончания срока, но митрополита не освободили. Ранее уже было решено продлить срок еще на три года. В это время Владыке было уже 74 года и этот срок можно было считать пожизненным. Власти решили считать его мертвым и объявили об этом митрополиту Сергию, который стал следующим Патриаршим Местоблюстителем. А Местоблюститель был еще жив.
В июле 1937 года был разработан оперативный приказ о расстреле в течении четырёх месяцев всех находящихся в тюрьмах и лагерях исповедников. В соответствии с этим приказом администрация Верхнеуральской тюрьмы составила против Святителя обвинение: «…проявляет себя непримиримым врагом советского государства…, обвиняя в гонении на Церковь ее деятелей. Клеветнически обвиняет органы НКВД в пристрастном к нему отношении, в результате чего якобы явилось его заключение, так как он не принял к исполнению требование НКВД отказаться от сана Местоблюстителя». 10 октября 1937 года митрополит Пётр был расстрелян в Магнитогорской тюрьме, и тем самым увенчал свой исповеднический подвиг пролитием мученической крови за Христа. Канонизирован Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в 1997 году. В 1999 году на Московском тракте Екатеринбурга была открыта и освящена церковь во имя священномученика Петра Крутицкого. Храм не случайно возведен именно на этом месте: невдалеке находится мемориал жертвам политических репрессий на месте массовых расстрелов 30-х годов. И встал он как символ нашего очищения от прошлых грехов. В возведении храма, длившемся полтора года, принимали активное участие правоохранительные органы и органы управления системы исполнения наказания области.
На фото: святитель Тихон, Патриарх Московский и всея Руси, и священномученик Пётр, митрополит Крутицкий
