О новом Указе президента РФ, о школьном курсе «Основы религиозной культуры и светской этики», а также о том, какой он — современный батюшка, рассказал в интервью уральскому филиалу «Российской газеты» митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Евгений.
Владыка, 9 ноября прошлого года президент подписал Указ «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей». В нем сказано, что особая роль в этом процессе принадлежит Православию. Какие возможности открываются для сотрудничества Церкви и государства, какие точки соприкосновения?
— Появление такого Указа — эпохальное событие. Мы ждали его сто с лишним лет. Ведь в советские времена понятия духовно-нравственные ценности не существовало, тогда были ценности строителей коммунизма, борцов за мир… Впервые в современной истории президент обращается к душе народа, к основам, формирующим культуру, искусство, образование, гармонично развитую личность. И это не просто декларация, меморандум, а поручение, которое уже сегодня обретает форму проектов.
Церковь — общественный институт, существующий на протяжении тысячи лет. Причем не только как юрлицо, но как носитель и хранитель традиций, их глубинного смысла, а не внешней формы. По образцу сохранившегося здорового церковного организма мы могли бы наполнить интересными смыслами все сферы общества.
В трудные минуты человек обращается к Богу. Вы чувствуете, что в обществе усиливается внимание к Церкви, ведь времена сейчас непростые для всех?
— Общество состоит из отдельных людей, и мне очень интересно наблюдать и участвовать в деле обращения отдельных людей не столько к Церкви вообще, но и к тем смыслам, которые она хранит, которые в ней живут и действуют. Я знаю: при общении с правильным священником, правильным верующим прихожанином люди заряжаются от них, как физические частицы, электроны, и начинают сами меняться, и это длится всю жизнь.
Вы сказали «правильные» священники. Стало быть, и «неправильные» существуют?
— В любой профессии, и в нашей среде тоже, есть те, кто склонен не к служению, а к оказанию услуг, так скажем. С такими священниками прихожанин не должен встречаться. Святейший Патриарх много об этом говорит, и предпринимаются конкретные меры, чтобы шло очищение. Каким образом? Человеку свойственно уставать, и в нашей профессии происходит выгорание, но есть много способов помочь ему восстановиться. Так, в епархии появились курсы повышения квалификации священнослужителей. Седовласый человек, который садится за парту и читает даже то, что давно знал, но забыл, вспоминает, кто он, к чему призван, и идет внутреннее обновление, возрождение интереса к служению.
Конечно, бывают и крайние ситуации, когда мы понимаем: человек не должен быть священнослужителем, но это, по счастью, исключение. У нас в епархии за прошедший год буквально к единицам среди сотен священников мы вынужденно применили какие-то дисциплинарные меры. В подавляющем большинстве случаев мне не просто не стыдно за священников, перед некоторыми я склоняю голову. Священники работали в «красных зонах» в годы ковида, в конце 2022-го Святейший Патриарх наградил четверых наших священников медалями за окормление воинов, участвующих в СВО. Эти люди добровольно поехали в зону боевых действий, делили все скорби и тяготы с военнослужащими.
Капелланов в армии не хватает, бойцы говорят, что они очень нужны. Много ли батюшек, изъявивших желание отправиться туда, где идут бои?
— Категорически не хватает, да. В подразделениях, где есть священник, по-настоящему несущий служение, другой боевой дух, другое отношение к сослуживцам и к выполняемой задаче. Но мы не можем просто направить священника на фронт, его необходимо там принять, ему следует по определенному регламенту жить и действовать. Плюс режим секретности. На сегодняшний день еще четыре священника пришли и сказали: Владыка, я должен быть там. Сейчас мы ищем для них подразделения и ведем переговоры. Склоняю голову перед такими пастырями. Я знаю: если встанет вопрос собрать 20 человек, люди скажут «да».
Говорят, в храме есть прихожане и есть «захожане». Должна ли церковь бороться за тех, вторых, или надо ждать, пока человек сам придет (или не придет) к Богу? Стоит ли осваивать новые, более современные технологии коммуникации?
— Опыт апостолов свидетельствует: нужно заботиться не столько о тех, кто пришел в храм, сколько идти к тем, кто еще далеко от него. Церковь — миссионерский институт, наша задача — приглашать. Христос шел к людям и в те города, где его ждали, и в те, где ему были не рады, и везде проповедовал. Мы рады тем, кто живет жизнью общины, прихода. Но те, кто заглянул посмотреть, подумать, спросить, — они тоже идут к Богу. И мы не должны стать препятствием на этом пути, иногда довольно длинном. Для кого-то проводим огласительные беседы, кого-то приглашаем учиться в наших образовательных учреждениях. Кроме того, на телеканалах «Союз» и «Спас» выходят фильмы, проповеди, концерты.
А технологии, позволяющие рассказать о Боге, бывают потрясающие. Буквально на днях встречался с коллективом: ребята создали Евангелие для детей и сопроводили его мультимедийным приложением. Можешь почитать, посмотреть картинки. Или скачать приложение, навести камеру телефона на страницу — и Евангелие оживает. Это настолько интересный и живой продукт, особенно для современных детей, привыкших воспринимать мир с экрана! Важно, что проект благотворительный, и таких немало.
Уже 12 лет в школах России преподают курс «Основы религиозной культуры и светской этики». Как вы оцениваете подобный опыт?
— Да, была возможность поэкспериментировать, оценить результаты, внести коррективы. Недостаток в том, что не была сформирована система качественной подготовки педагогов. Учителя вынужденно преподавали предмет, который сами хорошо не изучили, смысл которого не до конца понимали. Тогда разработали федеральную образовательную онлайн-площадку. У нас в регионе 286 учителей окончили специальные курсы. И те, кто прошел обучение, говорят: теперь я буду с удовольствием рассказывать о том, о чем раньше говорить было тяжело, я понимаю, как сделать так, чтобы дети усвоили истины и ориентировались на них в своей уже более взрослой жизни.
Владыка, вы могли бы нарисовать портрет современного батюшки?
— Прежде всего, не «поп на «Мерседесе»» — штамп, который нам когда-то вбили в голову. Священник не должен отличаться от среднестатистического жителя того города, поселка, села, где он служит. Это очень важно, священник не над обществом, он внутри него. Он тот, кому можно протянуть руку, поздороваться, зайти. Растет интеллектуальный уровень священнослужителей. В Екатеринбурге есть духовная семинария, и я вижу, насколько за последние десять лет вырос уровень подготовки выпускников — культурный, научный, владения коммуникационными навыками. Священник должен быть образцом для людей, приходящих в храм.
А кроме профессионализма и общей культуры… Однажды один из мирян в разговоре заметил: хорошо бы, чтоб на сайте епархии был список добрых батюшек. Я только позднее понял смысл. Есть люди, не особо и даже вовсе не известные в медиа-пространстве, но они добрые, и к их доброте хочется прикоснуться. Если человек не услышит от батюшки высоких слов, но увидит его искренность и сердечность, что в нем есть любовь, этого достаточно, чтобы он захотел общаться с Богом. Вот это и есть высшая точка профессионализма священника.
