Митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Евгений стал гостем программы «Стенд с Максимом Путинцевым» на «4 канале».
Эфир записывался еще до праздника Крещения Господня, и владыка рассказал о благотворительной, милосердной сути праздника Рождества Христова, о возвращении в храмы той части прихожан, что отошла от богослужений на период пандемии. Также архипастырь пояснил, что он имел в виду, когда высказывался о QR-кодах, и рассказал, чем лечить «вирус взаимного недоверия».
Ведущий начал программу с вопроса владыке о влиянии коронавируса на церковную жизнь.
— В одном из недавних интервью вы сказали о том, что в церкви стало приходить примерно на 30% прихожан меньше, чем это было в предыдущие годы. Понятно, с чем связано: пандемия, коронавирус и т.д. Как вы считаете, обратимый ли это процесс, нет ли опасений, что скажем так, у людей это войдет в привычку и они не вернутся больше в храм?
— Есть различные беспокойства, различные волнения — да, конечно, действительно людей стало не то, что значительно меньше, но несколько меньше. Люди слышат рекомендации властей о том, что необходимо как-то воздержаться, необходимо соблюдать расстояния между людьми, маски носить. Поэтому относятся бережно друг к другу. И хотя некоторые журналисты отмечают, что вот в храме люди стали стоять без масок, скажу так: примерно статистка одна с тем, сколько в автобусе едет в масках или без масок. Вот кто принципиально без маски, он и в храм приходит без маски. Люди, которые не имеют таких убеждений, они в храме стоят в масках.
— Приказать и заставить?
— Мы призываем, призываем, а там уже как получается. Что касается обратимый или необратимый это процесс. Интересная информация пришла на Рождество, на этих каникулах. Иллюстрация. У нас монастырь на Ганиной Яме, от сотрудников монастыря, от охраны, которая смотрит, дежурит на парковках, такое свидетельство — никогда столько людей, столько машин у нас не было. Так, чтобы в сторону Среднеуральска до паломнического центра по всем обочинам стояли автомобили, такого не было. В этом году так есть, в этом году значительный приток людей. Ну, вот иллюстрация в отношении одного монастыря и это не только в отношении монастыря, т.е. на праздники люди очень активно приходили, посещали с вниманием, с масочками. QR-коды мы не спрашивали, но мы понимаем, что люди и к вакцинации отнеслись серьезно, ответственно. Вот такое свидетельство.
— То есть люди возвращаются постепенно?
— Возвращаются.
— То есть процесс обратимый?
— Ровно так.
— Про QR-коды, о которых вы упомянули. Перед Рождеством, незадолго до праздников вы высказались о них таким образом, что некоторые сочли это критикой, дескать, вот Екатеринбургская епархия выступает против QR-кодов. Все-таки поясните, что вы имели ввиду, что это было?
— Я думаю, что те, кто таким образом комментировал, наверное, просто невнимательно читали само обращение, которое я публиковал. Я скажу так, что люди у нас приходят с вопросами в первую очередь к кому? — На прямую линию к президенту или к губернатору, или к батюшке и митрополиту. И мне задают вопросы о том, ставить прививочку, не ставить, а QR-код можно ставить или нельзя? Мне задают эти вопросы, понятно, что я не являюсь врачом, я не являюсь каким-то там специалистом по социальным технологиям, чтобы объяснить, обосновать: надо — не надо, можно — нельзя. Поэтому я стараюсь адресовать эти вопросы специалистам одним, вторым, третьим. И я не нахожу ответа, я не нахожу единогласия среди специалистов. Не нахожу. Но вижу, что решения-то принимаются, решения принимаются о том, что без QR-кодов туда не пускать, сюда не пускать, прививки таким категориям ставить, таким не ставить. И вместе с теми людьми, которые мне задают вопрос, я его, собственно, и задал. Ребята, давайте обоснуем, научно обоснуем. Итогом было: верните науку на место, пусть наука, специалисты прейдя к консенсусу, единодушно ответят на вопрос: «Прививка: кому можно, кому нельзя?»ю. QR-код: что он в своем сухом остатке дает относительно эпидемической стабильности в стране?. Мы понимаем, что это интересно, это хорошо, так сказать, управлять потоками людей, но что дает она относительно эпидемии, дает или не дает? Этот вопрос адресовал, собственно говоря, как избиратель, как человек.
— То есть вы не давали ответов, вы не делали утверждений. Вы задавали вопрос?
— Ровно так.
— Вы лично приняли участие в Рождественском сборе продуктовых наборов для членов малообеспеченных, малоимущих семей. Вот объясните мне, пожалуйста, почему вам было важно сделать это именно лично, поучаствовать в этом процессе, а не просто, скажем, благословить это начинание?
— На Рождество всё происходит лично: вот лично Бог стал лично человеком. Он не стал посылать какое-то послание с небес, книгу, камни, на которых вычленены слова, а Он лично пришел к людям с тем, чтобы лично соприкоснуться, войти в нашу жизнь, лично принять на руки беды, проблемы каждого человека и помочь ему их преодолеть. Поэтому личное участие — это очень важно, это важно лично для меня. Я понимаю, что за наборами стоят проблемы людей, к которым они попадут; что есть люди, у которых сегодня хлеб насущный это большой вопрос, они сводят концы с концами с большим трудом. И этот набор помогает им каким-то образом облегчить жизнь. Очень важно было мне и прикоснуться к собиранию этих наборов, и к тому, чтобы прийти, передать их тем людям, побывать в их семье, посмотреть, какие еще есть проблемы и в каких проблемах мы можем принять участие. Вот такая личная встреча, она немножко приземляет, и ты судишь о том, что происходит в стране, у людей не по новостным сводкам, а из личного общения. И не с теми людьми, которые к тебе пришли, а к которым ты имеешь возможность прийти.
— Но всем помочь ведь невозможно.
— Ну, для меня это было бы очень хорошим оправданием, почему я этого не делаю. Но не хочется жить оправданиями, а хочется что-то сделать. И если есть возможность помочь одному, второму, третьему, есть надежда, что такой пример подвигнет еще четвертых, пятых, седьмых людей тоже сделать определенный шаг. И если не помочь всем, то хотя бы некоторым.
— Следующий вопрос. В своем Рождественском обращении вы среди прочего сказали, что в уходящем году общество заразил не только коронавирус, а еще и вирус взаимного недоверия. Отсюда два вопроса: только ли в минувшем 2021 году это случилось? А не раньше ли? И второе: как с этим бороться, если вообще можно?
— Ну, прежде всего, конечно, раньше это тоже было. Просто нынешний, точнее, прошедший год, он ярко обнажил вот эти грани, такое обострение произошло. Оно просто стало очень хорошо заметным, видным невооруженным взглядом.
— Ну, понятно. Одни за прививки, другие против и т.д.
— И выплеснулось на улицы, в администрации и в социальные сети. Поэтому он просто обнажил то разделение, которое есть.
— А вторая: как это лечится? И лечится ли? Ощущение что это только усугубляется.
— В вот в моем посте в Телеграме, о котором вы упомянули, был такой призыв не только к науке, а еще к тому, чтобы разговаривать. Вот когда с людьми начинаешь искренне разговаривать, это, по крайней мере, моя практика, я вижу проблему, я вижу, проблема решается одним образом: мы садимся за один стол и начинаем разговор. И начинаем разговор не с того, чтобы замылить, заговорить и разбежаться, а для того, чтобы найти возможность решить проблемы одной стороны, другой стороны, найти точки соприкосновения хотя бы, не примирения. Я считаю, если мы будем разговаривать, все возможные ветви власти — с людьми, если будем встречаться, приходить к ним в дома, если мы будем вместе с ними проводить на улицах мероприятия, то не сомневаюсь, что это окажет свое влияние на устранение этого вируса. И я увидел, скорей, не вирус недоверия, а людей, которые, с одной стороны, столкнулись с бедой, люди, которые страдают и умирают, а с другой стороны — врачи, добровольцы, волонтеры, которые пошли вдруг навстречу друг другу. Вот в этом взаимном движении, жертвенном движении я вижу целительную вакцину, вакцину добра, которую одни люди передают другим. И считаю, что если мы будем смотреть в лицо друг другу, если мы будем стараться протягивать руку помощи друг другу, то в этом залог того, что не только победим вирус, но и в нашем обществе возникнет вот сильнейшее движение взаимного доверия, притяжения и любви.
— Самый последний вопрос, не могу не спросить, владыка Евгений, что с храмом святой Екатерины? Есть ли новости о его строительстве, потому то после такого бурного 2019 года уже фактически два года затишья прошло, и закрадывается мысль: а не остановлен ли проект, может быть стройки никакой не будет?
— Она совершается, в течение всего 2021 года шло строительство храма святой Екатерины. Вы этого не заметили?
— Нет. Я предполагаю, на что вы намекаете.
— Что такое церковь? Церковь — это не фундамент, который заложен, или кирпичи, которые сложены особой кладкой. А Церковь — это люди, которые собраны во имя Христа, во имя добра. И я в течение всего года наблюдал, как очень активные заинтересованные люди собирали Церковь Христову в честь святой Екатерины, Фонд святой Екатерины в течение всего 2021 года собирал вокруг себя людей. Кареты сокрой помощи, которые были переданы вот с этим замечательным лейблом Фонда святой Екатерины, десятки этих карет передвигаются по городу. Я понимаю, что это кирпичики, которые положены в основание храма свято Екатерины.
— А в физическом смысле кирпичики?
— А знаете, физические приложится. Это главное — то, что сегодня люди понимают, что храм свято Екатерины — это не архитектурное строение, которого самоцель поставить на какое-то место, а это вопрос — как развернуть сердца людей, умы людей к тому, чтобы они понимали, что святая Екатерина, несмотря на свою давность своего жития, ей сегодня люди посвящают конкретные добрые дела, конкретных людей, кормят конкретных людей, лечат, спасают от смерти, конкретные дома, квартиры приобретают тем, у кого их нет. Это уже созидание. Я считаю, что эти дела, это снятие общественного напряжения, которое возникло сколько-то лет назад, оно неизбежно обратится уже в какую-то созидательную волну, что эти же люди, которые стали благополучателями добра от Церкви, от святой Екатерины, что эти же люди скажут: «Вы знаете, мы готовы участвовать в строительстве храма святой Екатерины». Для меня то, что было сделано в 2021 году фондом, тысячами людей, которые вокруг фонда объединены, это уже строительство храма. А дальше посмотрим.
