В своей духовной беседе схиархимандрит Авраам (Рейдман), духовник Ново-Тихвинской обители, раскрывает душеполезный смысл истории праздника Торжества Православия, «свидетельства того, что иконопочитание является истиной древней», и что Евангелие подтверждает необходимость поклоняться святым иконам: образам Господа, Божией Матери и святых.
— Ныне мы вспоминаем, как в Византийской империи восторжествовало Православие после почти столетнего господства иконоборческой ереси.
Хотя прошло много лет после VII Вселенского Собора, утвердившего истинное иконопочитание, в Византийской империи все еще главенствовала, благодаря государственному покровительству и наперекор народному неприятию, ересь иконоборчества. Лишь спустя долгое время, когда воцарился император Михаил со своей матерью Феодорой, окончательно победило Православие.
Когда мы читаем Священное Писание, в частности Божественное Евангелие, то как будто бы не находим там непосредственных, ясных свидетельств того, что нужно почитать святые иконы. Пользуясь подобным поверхностным, примитивным, неправильным взглядом на Священное Писание, иконоборцы утверждали, что иконопочитание – это идолопоклонство и заблуждение, вкравшееся в христианство в поздние годы его существования, что изначально почитание икон ему не было присуще. Однако святые отцы и в самом Священном Писании, не обращаясь даже к Преданию, находят для людей, желающих познать истину, свидетельства того, что иконопочитание является истиной древней, и показывают, что Евангелие подтверждает и оправдывает необходимость поклоняться святым иконам: образам Господа, Божией Матери и святых.
Какие же это свидетельства? В Деяниях апостольских рассказывается, что, когда апостол Петр проходил через толпы верующих, люди старались положить больных так, чтоб на них падала его тень (см. Деян. 5, 15). Почему это делалось? Потому что и сама тень апостола Петра исцеляла тех, кто прибегал к нему с верой. Что же такое тень? Тень – это не что-то вещественное, но всего лишь отсутствие света, только контур человека или какого-нибудь предмета, образовавшийся благодаря тому, что через предмет этот не проходит свет. Тень апостола Петра – это совсем не то, что пропитанная его потом повязка, которая исцеляла людей. А что же есть от самого человека в его тени? Конечно, его образ, его очертания, хотя и примитивные и грубые. И именно образ апостола Петра, как бы нарисованный солнечными лучами, обладал силой чудотворений.
Это одно из мест Священного Писания, подтверждающих то, что не только какая-нибудь вещь, непосредственно принадлежащая святому человеку, но и самый образ его также обладает чудодейственной силой. И это понятно. Почему мы должны верить лишь таким чувствам, как вкус, осязание, слух, а зрение отвергать как нечто второстепенное, неважное? На самом деле зрение, как и слух, является одним из главнейших наших чувств. Вполне естественно, чтобы благодать Божия действовала на человека и проникала в него также и при помощи зрения.
Кроме того, в Евангелии есть изречение Господа Иисуса Христа, которое, если глубоко вдуматься, можно понимать как относящееся к иконопочитанию. Слова эти были сказаны фарисеям и иродианам, искушавшим Господа. Они спросили Его, позволительно ли давать подать кесарю, и Господь ответил им: Воздайте Божие Богу и кесарю кесарево (см. Мф. 22, 21). Это прямой смысл. Но у этих слов есть и более глубокий смысл. Преподобный Максим Исповедник говорит, что если мы понимаем Священное Писание исключительно в буквальном его смысле, тогда мы похожи на фарисеев, которые замечали одно внешнее, а внутреннее проходило мимо их внимания. Фарисеи видели в Господе только человека, но не понимали, что это есть Сын Божий.
Так и Священное Писание, если мы воспринимаем его лишь буквально, является для нас лишь чем-то внешним, а внутренний его смысл остается от нас сокрытым. Смысл приведенного изречения святые отцы понимают так. Вспомним это повествование: Спаситель сказал, чтобы Ему принесли пенязь, то есть ту монету, которой платится подать кесарю. И когда принесли, Он спросил: «Какое там изображение?» Фарисеи ответили: «Кесарево», то есть цезаря, императора (прим. — на монетах обычно чеканились изображения правителей того времени, когда эта монета употреблялась). Тогда-то Он сказал: «Воздайте Божие Богу и кесарево кесарю» (см. Мф. 22, 15–22). То есть кесарю мы воздаем монету с его изображением, а Богу должны воздать почитание, также связанное с Его изображением. Но изобразить Бога как Бога невозможно, а воплотившегося Сына Божьего, Господа Иисуса Христа, – возможно. И потому, почитая святые иконы, мы «воздаем Божие Богу».
Действительно, мы видим, что изображения присутствуют не только на денежных знаках (на которых помещаются портреты правителей или каких-то знаменитых людей), но и повсюду. Есть скульптуры, статуи, посвященные каким-то знаменитым людям, историческим деятелям, великим государственным мужам; есть и живописные картины.
Благодаря всем этим изображениям либо конкретных лиц, либо исторических событий, мы живее и яснее понимаем светскую историю. И это дозволяется, ничего предосудительного тут никто не видит, никакой сектант здесь не найдет повода для критики. Но почему же мы должны отвергать божественные изображения, на которых запечатлен облик лиц, прославившихся святой жизнью? Действительно, мы «воздаем кесарю кесарево» в широком смысле, то есть воздаем положенное не только кесарю, но и вообще власти и мирской жизни при помощи всевозможных памятников, книг, иллюстраций и так далее. Таким же образом, и даже с большей ревностью, мы должны «воздать Божие Богу» и прославить Его священными Его изображениями. Вот так истолковывается изречение Господа о том, что нужно «воздавать Божие Богу, а кесарю кесарево».
И наконец, подтверждает для нас истину иконопочитания и сегодняшнее евангельское чтение. Оно также доказывает, что мы должны поклоняться святым иконам, или, в переводе с греческого языка, образам, на которых запечатлены воплотившийся Господь, Божия Матерь и святые.
В сегодняшнем евангельском повествовании прославляется одно из самых прекрасных чувств человека – зрение, благодаря которому мы познаем очень многое. Через зрение мы получаем бóльшую часть наших знаний, той информации, которая поступает в наш ум и которой, как пищей, питается наша душа. Ведь и чтение, как правило, также является действием этого чувства, и без него едва ли кто сможет читать, во всяком случае – это чрезвычайно затруднительно.
На другой день захотел Он идти в Галилею и находит Филиппа. И говорит ему Иисус: следуй за Мною. Был же Филипп из Вифсаиды, из города Андрея и Петра. Находит Филипп Нафанаила и говорит ему: Того, о Ком написал Моисей в законе и пророки, мы нашли: Иисуса, сына Иосифа, из Назарета. И сказал ему Нафанаил: из Назарета может ли быть что доброе? (Ин. 1, 43–46). Действительно, такое презрение к Назарету было оправдано. В этом городе благочестивые люди старались не селиться, он находился в местности, где благочестия почти не было. Мы знаем, что праведный Иосиф Обручник с Божией Матерью и Богомладенцем Христом поселился там потому, что боялся преследования со стороны потомков Ирода, то есть поселение их там было вынужденное. Претензии и подозрения Нафанаила были справедливы. Но вот что ответил ему Филипп: Иди и посмотри (Ин. 1, 46). Эти слова прекрасно звучат по-славянски: Прииди и виждь. «Ты не веришь, и, может быть, есть тому основание – в самом деле, Филиппу было трудно возразить, потому что Назарет действительно в то время пользовался дурной славой, – но ты приди и посмотри и тогда увидишь, что человек этот никак не может быть опорочен дурной славой города Назарета. Для этого достаточно только увидеть его… Приди и посмотри… «Прииди и виждь».
Увидел Иисус Нафанаила, идущего к Нему, и говорит о нем: вот, воистину, Израильтянин, в котором нет притворства (Ин. 1, 47). В этих словах: «прииди и виждь (иди и посмотри)» – как раз и заключается еще одно доказательство того, что необходимо почитать святые иконы и что можно поклоняться Богу и при помощи, если так можно выразиться, зрения.
Простое общение с Иисусом удостоверило апостола Нафанаила в том, что Он действительно есть Мессия, что Он есть Сын Божий, Царь Израилев, как сказал сам Нафанаил. Мы, поклоняясь святым иконам, изображениям Господа Иисуса Христа, тоже «приходим и смотрим». Наше зрение помогает нам увериться в том, что Тот, Кому мы поклоняемся, воистину есть Сын Божий.
Почему так? Господь Иисус Христос – это воплотившийся, то есть воспринявший на Себя человеческое естество, Сын Божий. В одном Божественном Лице, в одной Ипостаси второго Лица Пресвятой Троицы – Сына Божьего, соединены были две природы: Божественная и человеческая. Выражаясь современным языком, может быть, несколько неточным, но более понятным нам, чем древние богословские термины, Господь Иисус Христос имел одну Личность – Божественную и две природы – человеческую и Божественную. Люди созерцали Его как Человека, но через Его человеческую природу и человеческую сущность, безусловно, видна была Его Божественная Личность.
Ведь и наше внутреннее состояние видно по лицу, в особенности по глазам, и мы хотя иногда, может быть, и ошибаемся, но все же часто угадываем, в добром ли человек настроении или в плохом. Некоторые пытаются по лицу человека узнать даже его характер. И это при том, что мы стараемся скрыть свое состояние, поскольку боимся, чтобы окружающие не узнали о каких-то наших греховных страстях, которые могут проявиться на нашем лице. Иногда причиной этого страха бывает тщеславие, человекоугодие, а иногда мы скрываем свою внутреннюю борьбу с грехом, боясь соблазнить другого человека.
Мы прячем какие-то свои чувства и мысли и потому, что боимся, что люди, относящиеся к нам неприязненно, могут их угадать и потом, пользуясь знанием нашего внутреннего состояния, наших мыслей, принести нам вред. У нас есть много причин – справедливых или несправедливых, разумных, добрых или греховных, – для того чтобы скрывать свое внутреннее состояние. И потому угадать его бывает трудно, и тем не менее оно все же отражается на нашем лице, да и не только на лице, но и вообще во всем: в жестах, походке, манерах. Этого не может не быть, это естественно, никто не станет с этим спорить. Другое дело, как это истолковывать. Не все по внешним проявлениям могут угадать, что происходит в душе человека.
Но Господу Иисусу Христу не было никакой нужды скрывать Свое внутреннее состояние: в Нем все было свято и совершенно. Кроме того, сила Божества, которая в Нем пребывала, подобно тому как вода пребывает в источнике, не могла удержаться внутри, но постоянно изливалась, как и источник воды не может не источать постоянно из себя воду. И вот эта Божественная сила, слава, святость, мудрость и прочие Божественные свойства отражались прежде всего, конечно, в святом лике Господа Иисуса Христа. Но не только. Я думаю, что это было видно и в Его манерах, жестах, движениях, – во всем сквозило Его Божественное величие. А то, что и Его тело освящалось присутствием в нем Божества, очевидно из многочисленных свидетельств о том, что Он прикосновением руки и даже плюновением исцелял неизлечимых больных. И если в слюне была Божественная сила столь могущественная, что благодаря ей даже слепорожденный исцелился, то почему мы должны отрицать то, что эта Божественная сила, слава, вообще все Божественные свойства проявлялись в Его внешности? Если они были в слюне, то почему их не было в Его глазах, руках, ногах, движениях? Конечно же, такое отрицание было бы совершенно непоследовательным, неразумным.
Люди проницательные и искренние, простые душой, созерцая Господа, видели, что это не просто человек. (Обратите внимание на такую подробность, упоминаемую в Священном Евангелии: многие приходили, чтобы только посмотреть на Спасителя.) Апостол Нафанаил, общавшийся с Ним, также был поражен. И мы, созерцая черты лица Господа Иисуса Христа, запечатленные иконописцами многих и многих веков, видим сквозь это человеческое лицо Божество, соединенное с человечеством.
Даже люди, отрицающие иконы, протестанты, сектанты, прибегают к древним изображениям, чтобы иметь хоть какое-то представление о том, каким был Господь Иисус Христос. Таким образом, они, пусть косвенно, нехотя, признают, что через эти изображения можно познать, почувствовать Его Божество. Но некоторые из них заходят слишком далеко и, пытаясь иллюстрировать Священное Писание, в частности Евангелие, нарушают предание Церкви о том, как выглядел Господь наш Иисус Христос, хотя им и кажется, что они изображают Его правильно.
В особенности это касается разных американских сект: адвентистов, иеговистов и других. Они изображают Господа кощунственно, придают Ему облик почти что современного человека. И, желая передать ту радость, которую Он принес в мир, они совершенно искажают представление о Нем и вместо Сына Божьего изображают какого-то благополучного американца, который несет на себе отпечаток земной радости и земного благополучия, а никак не Божественной истины, не Святого Благовествования, Святого Евангелия, учения о Царствии Небесном.
Мы же уподобляемся Нафанаилу, общавшемуся с Господом Иисусом Христом в действительности, когда вступаем в общение с Господом в Церкви, созерцая Его образ, поклоняясь ему, лобызая его и, в особенности, молясь перед ним. Однако мы на этом не останавливаемся.
В нашей душе происходит чудесное, необыкновенное изменение: мы ощущаем, что дух наш соединяется с Господом. Конечно, мы испытываем это не так явственно, как апостол Нафанаил, не слышим мы и слов Господа: Вот, воистину, Израильтянин, в котором нет лукавства (Ин. 1, 47). Но мы действительно уподобляемся апостолу Нафанаилу и становимся израильтянами, в которых нет лукавства, то есть истинными христианами, если приходим и поклоняемся Сыну Божию, совершая поклонение Его образу. Честь, воздаваемая образу, как говорит святитель Василий Великий, возносится к Первообразу, то есть к Тому, Кто изображен на иконе.
Вступая в общение с Господом через поклонение Ему, созерцание Его лика и, прежде всего, через молитву, которую возбуждают в нас иконы, мы начинаем удостоверяться в Его Божественности. Настоящая, хорошая икона, в особенности древнего письма, не просто изображает Спасителя, но приоткрывает нам некую тайну и заставляет человека молиться, как бы вытягивает из него молитву, побуждает его к ней. Христианин, созерцая какую-нибудь прекрасно написанную икону, испытывает невольно желание поклониться ей, произнести перед ней молитву. И тогда Божественная благодать нас вразумляет и мы уже понимаем, что созерцаемый нами на иконе лик – это лик Божественный.
Мы осознаем, что, глядя на него, мы, каким-то непонятным, непостижимым для нас образом, действием благодати соединяемся с Духом Божиим и Сыном Божиим. Мы беседуем с Богом, вразумляемся и действительно сердцем своим чувствуем, что общаемся с Богом. Вот какую великую практическую пользу приносит иконопочитание.
Икона – это не просто своеобразное украшение Церкви, как думают некоторые. Нет, иконопочитание представляет собой насущную потребность. Тот, кто сначала, может быть, только внешне осознает необходимость поклонения иконам, потом уже на своем опыте ощущает пользу, полученную от этого поклонения, потому что через него он вступает в Богообщение. С ним происходит то, что произошло с апостолом Нафанаилом. Говорит Ему Нафанаил: откуда Ты меня знаешь? Ответил Иисус и сказал ему: прежде чем позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницей, Я видел тебя (Ин. 1, 48), то есть «когда ты уединенно молился, еще не созерцая Меня, Я тебя видел, а теперь ты увидел Меня».
Ответил ему Нафанаил: Равви, Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев. Ответил Иисус и сказал ему: оттого что Я сказал тебе: Я видел тебя под смоковницей, ты веришь? Увидишь больше этого. И говорит ему: истинно, истинно говорю вам: увидите небо отверстым, и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих на Сына Человеческого (Ин. 1, 49–51). Итак, начинается с простого поклонения иконам, а заканчивается созерцанием духовных предметов. Наверно, большинство из нас не знают этого опытно, поэтому приведу пример из книги «Старец Силуан».
В начале своего подвига преподобный Силуан усиленно молился о том, чтобы Господь его помиловал, простил ему грехи. Молитва его была столь напряженной, переживания столь сильными, что он даже несколько отчаялся и в душе у него мелькнула мысль: «Господи, Ты неумолим». И вот когда преподобный Силуан был уже на грани отчаяния, то вдруг заметил, что икона Спасителя преобразилась, и он увидел живого Господа Иисуса Христа. Благодать исполнила преподобного столь обильно, что всю остальную жизнь он старался лишь вернуть то, что испытал в тот момент.
Не истолкуйте мои слова неправильно и не подумайте, братья и сестры, будто я призываю вас пережить что-либо подобное. Это удел избранников Божиих и бывает весьма редко. Я лишь привожу пример того, как через созерцание иконы человек вступает в действительное, а не мнимое, в живое общение с Господом. И не только с Господом, но и с другими святыми личностями, изображенными на иконах: с Божией Матерью, Ангелами и святыми. Это поистине так. И мы, православные христиане, должны быть благодарны тем подвижникам благочестия, которые на протяжении почти целого столетия боролись с иконоборчеством, жертвовали своей жизнью, терпели многие поругания и унижения.
Особенно ревностными сторонниками, почитателями и защитниками икон были монашествующие, бывшие неким оплотом борьбы с иконоборцами. Наконец истина восторжествовала. Православие сохранено для нас во всей его чистоте, и сегодня мы вспоминаем тот день, когда окончательно была попрана эта нелепая ересь иконоборцев. Тогда их называли иначе – христоклеветники, потому что они клеветали на Церковь Христову, на Православную Церковь, говорили, будто в ней имеет место идолопоклонство.
Ныне мы празднуем день, когда эта христоклеветническая ересь была совершенно побеждена и восторжествовало Православие. Мы должны с любовью поклоняться святым иконам и быть благодарными святым отцам за то, что именно их стараниями и подвигами до нас донесены изображения святых ликов Спасителя, Божией Матери и святых угодников Божиих – их образ и внешний вид, столь драгоценный для всякого человека, любящего Господа. Аминь.
