60 тысяч человек прошли Крестным ходом в ту ночь. Он начался примерно в полтретьего ночи, после Божественной литургии, когда от Храма-на-Крови верующие тронулись в молитвенном шествии по маршруту, которым в 1918 году провезли убиенных членов императорской семьи: через центр города, ВИЗ, «Таганский ряд», Сортировку, поселок Шувакиш.
Возглавил шествие митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Кирилл с духовенством. За ними следовали казаки, несущие иконы и хоругви, а за ними – все остальные православные верующие. Колонна растянулась примерно на 2-3 км.
В колонну православных верующих встали и представители японской делегации в национальных костюмах. Они приехали из региона Сацума, где их предки сто двадцать четыре года назад принимали будущего императора Николая Второго. Японцы выполнили обещание, данное Цесаревичу сацумским князем, и лично приехали почтить память императора.
Крестный ход традиционно сопровождали мобильные группы, состоящие из священнослужителей, сестер милосердия, членов Успенского братства и добровольцев Православной Службы Милосердия Екатеринбургской епархии.
Сотрудники Православной Службы милосердия подготовили этот материал как благодарность священнослужителям, сестрам милосердия, представителям Успенского братства и добровольцам, которые не просто шли крестным ходом для себя, но несли служение ближним в мобильных группах. И это очень непростое послушание, требующее от каждого огромной самоотверженности, любви и смирения, желания помочь ближнему и откликнуться на его просьбу, даже когда сам очень устал. Протяженность крестного хода – 20 км, первая мобильная группа (всего было 25 групп) пришла в монастырь на Ганину яму через 4 часа, а замыкавшие крестный ход – спустя 5 часов, дожидаясь тех паломников, кто не мог быстро идти.
Впечатления сестры милосердия Дарьи Мясниковой:
– Запомнился один мальчик; он шел с мамой, и она уговаривала его сесть в автобус, а он говорил, что нужно идти дальше. Когда мы подошли, мальчик сказал, что ему всего 7 лет. Очень мужественно держался.
Впечатления добровольца Марины Ившиной:
– Мы старались быть внимательными к шедшим рядом с нами и, если замечали, что у человека утомление или боль, подходили и интересовались. Еще в начале пути была пожилая женщина, для которой темп хода был слишком быстрый. У нее появилась одышка – предложили остановиться, связались с нашим автобусом. Еще был мужчина с болью в позвоночнике, он плохо стоял на ногах. Помогли ему сесть на камень на обочине, предложили воду и шоколад. Я на некоторое время осталась с ним, чтоб дождаться автобус (остальная группа продолжила путь). Отец Михаил, священник в нашей группе, направлял нас и говорил предложить людям воду или шоколадку для поднятия сил.
Впечатления сестры милосердия Елены Долгих:
– Мне в этот раз было легко, батюшка настроил молиться, что и старалась делать всю дорогу. Очень радостно было, что те, кому молилась (Господь, Пресвятая Богородица, св. Царственные Страстотерпцы, св. Георгий Победоносец), сразу же откликаются и помогают, большую благодарность испытываю к ним за помощь, Господу благодарна до слез была, что я Его, что я причастна, что я тут, в этих рядах, а не смотрю сонная с балкона или в окно из-за занавески на крестный ход. И вообще как-то трогательно все. Видела много добрых лиц. Вроде замученные уже, усталые, а обратишься к ним – прямо расцветают, глаза такие лучистые, добрые, улыбаются. Испытывала ликование, что ли (не знаю, как иначе сказать), что нас, православных, идет сейчас такое множество, что все так величественно. Слава Богу!
Впечатления сестры милосердия Натальи Ляминой:
– В нашей группе шел батюшка отец Сергий, весь путь молились Иисусовой молитвой, очень молитвенно. Группа дружная, сплоченная. Очень здорово, что рядом шел батюшка, эмоции только положительные. За все слава Богу!
Рассказ добровольца Евгения Камшилова:
– Еще год назад я бы очень удивился, если бы сказали, что мне предстоит идти крестным ходом в огромной толпе верующих через полгорода да еще со словами «Господи, помилуй». Никогда ранее в подобных мероприятиях я не участвовал и вообще от церкви был достаточно далек. Да, не судите строго: крестный ход в ночь с 16 на 17 июля – это был мой первый подобный опыт. И вот в начале третьего часа утра я уже стоял на улице Толмачёва в ряду мобильных групп Православной Службы Милосердия, состоящих из добровольцев, сестер милосердия, представителей Свято-Успенского братства и священнослужителей. Держал в руках табличку с телефоном срочной помощи и номером группы; с этой табличкой мне предстояло сейчас пройти 20 км, держа ее над головой, чтобы все крестоходцы могли ее видеть и в случае необходимости обратиться к нам за помощью.
Двадцать километров пешком – не такое уж большое расстояние. Всего 5 часов ходьбы – иногда за день по магазинам-паркам-друзьям вышагиваешь больше. Правда, я уже порядком устал за те три часа, что шла литургия. От этого хотелось скорей начать движение. Примерно в пол-третьего колонна тронулась. Владыки, возглавлявшие шествие, сразу взяли хороший темп. Думал, скорость вскоре снизится, ведь архипастыри, чего скрывать, – люди немолодые, устанут. Но не тут-то было: темп не снижался до самой Ганиной Ямы.
Наша мобильная группа Православной Службы Милосердия шла первой в числе двадцати пяти таких же звеньев. Голова колонны была впереди от нас метрах в 100, потом в 200, позже в лесу я не мог уже ее увидеть.
С самого начала нас резво обгоняли, шлепая по лужам, бабульки с котомками за плечами и с сумками в руках. Они выныривали то справа, то слева, отодвигая нас к краю, сосредоточенно глядя вперед и, видимо, надеясь догнать их Высокопреосвященства. Они до самого конца шли упорно вперед, громыхая тележками на колесиках, обхватив сумки, шумно отдуваясь и разметав по плечам, будто знамена, платки и косынки.
Пожалуй, эти женщины – единственные из мирян, кто соответствовал моему представлению о крестоходцах. Наверное, вот так и идут из века в век богомольцы, шагая из картин и кадров кинохроники, сжимая сумки и с котомками за плечами, в размотавшихся платках, не обращая внимания на больные ноги в узловатых венах, твердя «Господи, помилуй».
Другое дело – мамаши с колясками, в которых под несмолкаемую Иисусову молитву мирно сопят карапузы. Откуда они здесь? А прыгающие под ногами дети, скачущие через лужи и гуськом семенящие по бордюрам дорог? А девочки-подростки в ярких футболках? Широкоплечие мужики спортивного вида, зычно выводящие «Го-о-осподи, Иису-у-усе Христе, Сыне Бо-о-ожий, поми-и-илуй нас». Современная симпатичная молодежь, сильные мужчины, красивые женщины. Бородатые отцы семейств. Улыбающиеся матушки, плывущие среди своих детей, словно большие корабли. Одни, приехавшие, видимо, издалека, несли на плечах кладь, другие шли с иконами на груди, с образами в руках. Ожидал увидеть здесь «бурлаков на Волге», а узрел обычных людей, таких же, как и везде. Только все целенаправленно идут куда-то вперед. И хочется верить, что это направление не просто географическое или даже метафизическое, а духовное.
Четыре утра. Идем по Сортировке. Из окон и с балконов высовываются люди и снимают шествие на телефоны. Вдоль улицы сбились в стайки обитатели района, приехавшие из южных республик, в черных одеждах, словно грачи – тоже снимают нас на камеры. Чего им всем не спится?
– А они тоже думают: чего это нам всем не спится? – отвечает мне идущий рядом отец Иоанн.
И действительно, чего? Что толкает этих людей идти 20 километров, стаптывая ноги? А ведь есть крестные ходы на 40 километров, на 150, на 300!..
Разговаривал на следующий день с другом, далеким от церкви, он говорит, что, как русский человек, испытывает чувство вины за смерть семьи императора, и, наверное, тоже потом пойдет Крестным ходом. Двадцать лет назад это шествие насчитывало несколько десятков «ходоков», сегодня – десятки тысяч. Просыпается в людях покаяние?
Пять утра. Пока свеж, тянет поговорить с людьми и спросить, для чего они идут? Что хотят получить, что попросить, что испытывают? Но неловко. И что-то подсказывает: молчи и просто иди. Иди и молись. Втягивайся в разливающиеся распевы: «Го-о-осподи, Иису-у-усе Христе, Сыне Бо-о-ожий, поми-и-илуй нас». С одной стороны выводят тонкие женские голоса, с другой подхватывают сильные мужские. Впереди идущие замолкают, а сзади, обгоняя на полтакта, добавляют другие.
«Господи, помилуй нас».
С нами почти поравнялась движущаяся следом мобильная группа №2. Мы с отцом Иоанном прибавляем шаг. Прекрасная половина нашей компании, две Татьяны: одна – сестра милосердия, вторая – доброволец Православной Службы Милосердия, не отстают и легко поспевают за нами. Периодически кто-то из шествующих видит в моих руках табличку и спрашивает про расстояние, автобусы, просит пластыри для ног. Пару раз наши девушки оказали помощь практически на ходу – люди сбивали ноги, требовался пластырь…
«Господи, помилуй нас».
Но ведь не только ради общей молитвы идут здесь люди. Что-то заставило сюда приехать, например, православных верующих из США. Вот делегация из Японии в самурайских одеждах топает с каменными лицами наравне со всеми, и только широко раздувающиеся ноздри и съехавшиеся к носу зрачки глаз выдают внутреннее напряжение. Вот мужики, обливаясь потом, несут на тяжеленном деревянном помосте икону. «Дорогу иконе!» – набрав скорость, они, как железнодорожный состав, тормозить уже не могут.
Шесть утра. Бабушки всё идут, ритмично работая локтями; дети держатся за взрослых и не хнычут; чубатые казаки-кадеты отошли в сторонку и улыбаются проходящим мимо девушкам. Двое молодых батюшек ведут под руки батюшку постарше – он раскраснелся, борода глядит набок, длинные волосы растрепались. Но вот приосанился, пошел прямее, отстранился от провожатых и уже глядит задорно по сторонам: «Слава Богу за все!»
«Господи, помилуй нас!»
Если это подвиг, то в чем здесь геройство? И для кого этот подвиг совершается? Может, десятки тысяч человек, собравшихся воедино во имя общей цели – цели неосязаемой, нематериальной – и творящие в едином порыве молитву, пребывающие в некоем некомфортном состоянии – может, это и есть подвиг? Люди, пребывающие на грани физической усталости, немощи, но идущие с неумолкающим «Господи, помилуй!» – может, это и есть подвиг?
У спортсменов самые эффективные фазы тренировки начинаются, когда сил уже не осталось. Когда падаешь, но снова встаешь – вот после этого выходит толк от нагрузок. Наверное, здесь так же: после трудового дня, переездов, стоянии на литургии под дождем, без сна и отдыха; после многочасового шествия, непрестанной молитвы и хоть сколько-то прочувствованного покаяния твои слова Господу слышны лучше. Кажется, что молитва уже не движется вместе со словами, а вылетает на небо единым выдохом; не как псалом, а как икона.
И когда уже Святых просить-то особенно не о чем – за эти часы, кажется, всего напросился – вот тогда и остается, что только благодарить. Семь утра. Рассвело. Мы пришли. Слава Богу за всё!..
