В 1905 году в России началась первая революция; население Урала приняло активное участие в ней. На двадцати двух уральских заводах прошли стачки: в Екатеринбурге, Алапаевске, Ирбите и других местах. В Екатеринбурге с 17 октября 1905 года приостановили работу все предприятия города.
Революционные волнения затронули и Церковь, представители духовенства имели в то время самые различные, порой противоположные взгляды на события, происходившие в стране. Так, например, когда в Екатеринбурге после объявления Высочайшего манифеста прошла волна революционных выступлений и погромов, организованных учащимися, епископ Екатеринбургский Владимир в своей речи осудил эти действия, использовав довольно резкие слова. Екатеринбургская же городская дума на заседании 31 октября 1905 года постановила доложить Святейшему Синоду о таком недопустимом и опасном, с ее точки зрения, поведении Владыки.
В то же время некоторые священнослужители придерживались весьма либеральных взглядов. Так, в листовках, появившихся в 1905 году, об одном из таких священников говорилось:
«Православные русские люди! <…> В Мотовилихе есть священник Баженов. Этот новоявленный Гапон тоже мастер насчет прокламаций, которыми он перемутил всю Мотовилиху. <…> Один [из] его церковны[х] певчи[х] говорил, что отец Баженов подговаривал певчих не петь многолетие Государю Императору на молебне 6 декабря.
Долой забастовщиков!
Долой Витте и краснофлажников!
Боже, Царя храни!»[1].
В 1906 и 1907 годах забастовочное движение на Урале продолжалось: проходили митинги и собрания, образовались местные отделения РСДРП и профсоюзы, распространялись нелегальные социалистические газеты и листовки.
Поддавшись революционной стихии, отец Стефан опубликовал в газете статью вольного содержания, направленную против церковного начальства.
За это «слово свободы» он был наказан — семь лет монастырского покаяния в городе Верхотурье. После окончания срока епитимьи отца Стефана рукоположили в сан священника и направили на служение в Успенскую церковь села Медный рудник Екатеринбургского уезда, а в июле 1916 года перевели в Преображенскую церковь села Гуляевского Ирбитского уезда.
Во время гражданской войны отца Стефана арестовали в первый раз, но отпустили после уплаты контрибуции в размере пяти тысяч рублей. При белых батюшка снова стал совершать священническое служение в Богоявленской церкви Краснослободского села.
Впоследствии, когда отца Стефана вновь арестовали, свидетели рассказывали на допросах, что в 1918 году он «принимал активное участие к свержению советской власти, а именно: когда белыми был занят г[ород] Ирбит, но в… волости еще существовал Совет, в это время свящ[енник] Хитров собрал всех местных кулаков, организовал Комитет общественной безопасности и всех членов Совета взял под контроль. На этом собрании кулаков Хитров высказывается за арест всех сочувствующих советской власти»[2].
Отец Стефан благословлял своих духовных чад вступать в ряды Белой армии, на стороне которой воевал и его сын Николай. При отступлении армии Колчака отец Стефан вынужден был уйти с белыми. Это решение далось батюшке нелегко. Ему было уже около семидесяти лет, и он хотел остаться служить в своем родном селе. Его сын долго уговаривал отца уехать. Красные полностью разорили хозяйство батюшки: забрали весь хлеб и зарезали скот. Видя безвыходность положения, отец Стефан наконец решил покинуть село с отступавшими войсками. К тому же православным воинам необходим был священник.
С белыми отец Стефан отступал до города Омска, где и остался служить священником при лазарете. Когда Омск захватила Красная армия, батюшка некоторое время продолжал исполнять свои обязанности при лазарете: исповедовал, причащал, соборовал раненых, духовно поддерживал болящих. Через несколько месяцев он решил вернуться обратно в родное село.
В это время Краснослободская ячейка коммунистов проявила особую революционную инициативу. Местным властям было предложено принять к исполнению решение: всех «бегунцов», то есть лиц, возвратившихся из стана Колчака, а также и других «вредных элементов» отправлять в концлагерь. Поэтому, когда отец Стефан вернулся в Краснослободское, он был взят под стражу для заключения в концлагерь до тех пор, «пока не будут побеждены саботаж и разруха»[3]. У батюшки было удостоверение от Ирбитского комитета трудовой повинности об освобождении от всеобщей трудовой повинности в силу преклонного возраста, но это ничего не изменило. Во время ареста отец Стефан попросил разрешения передать ключи от церкви старосте — Кокареву Павлу Григорьевичу. Павел Григорьевич, узнав о случившемся, оповестил прихожан. Срочно созвали приходское собрание, на котором отец Стефан простился с членами общины и объявил о своем аресте. Это было время Великого поста, когда православные люди должны исповедоваться и причащаться. Верующие боялись остаться без священника. «Кто нас будет исповедовать?» — спрашивали они.
На собрании было решено созвать церковный сход, на котором обсуждалось, как освободить священника из-под ареста. Этот вопрос взволновал всю волость, на сход собрались жители из нескольких окрестных селений. В протоколах церковного схода говорилось:
«…От граждан деревни Мельниковой Краснослободской волости… постановление.
1. После обсуждения сего вопроса все единогласно постановили, что нам нужен священник, так как мы веры православной, от церкви не отказываемся, желаем исправлять все церковные Таинства; поэтому мы просим, чтобы священника для нас оставили.
2. Мы, нижеподписавшиеся граждане Краснослободского сельсовета… единогласно постановили, что если священник Богоявленской церкви Стефан Хитров ни в чем предосудительном не замечается, то просим начальника милиции 6-го района не задерживать священника Богоявленской церкви Стефана Хитрова… Просим его отпустить нам, так как сейчас Великий пост и нам нужно всем говеть.
3. Мы, нижеподписавшиеся прихожане Краснослободской волости… собравшись в местном храме в числе 526 человек… единогласно постановили просить кого следует, разъяснить нам, на основании каких причин арестуется священник Хитров. Так как в деяниях священника Стефана Хитрова мы не находим никаких преступных целей, влекущих за собой те или другие наказания, потому мы считаем нужным оставить священника Хитрова на месте при храме для исполнения церковных служб и… треб»[4].
В документе стоят: 118 подписей жителей села Краснослободского, 52 — села Гомяковского, 60 — деревни Мельникова, 50 — села Зуевского и других.
Как же отреагировала советская власть, без стеснения называвшая себя «народной и самой демократической властью в мире», на просьбу жителей волости освободить священника?
20 марта 1920 года последовал арест членов приходского совета. Их обвинили в организации бунта против советской власти. Поводом к этому обвинению послужили показания свидетеля, который говорил, что на церковном сходе звучали такие призывы: «Довольно смотреть на советскую власть, она нам ничего дать не может и нам она не нужна. Довольно смотреть на коммунистов; они хотят всех попов арестовать, церковь запечатывать и иконы выбрасывать. Надо нам как можно дружнее сплотиться, иначе нас всех по одному арестуют»[5]. «Это уже не первое такое выступление, которое происходит из-за попов»[6], — сообщил уполномоченный при Ирбитской уездной городской милиции.
Следствие по делу отца Стефана длилось четыре месяца, все это время он находился в заключении, виновным себя не признал. 16 августа 1920 года Екатеринбургская губернская чрезвычайная комиссия постановила: применить к Хитрову С. Г. как к контрреволюционеру, пытавшемуся «восстановить малосознательные массы против сов[етской] власти во имя спасения собственной шкуры»[7], высшую меру наказания. Приговор был приведен в исполнение через два дня — 18 августа.
В 1992 году отец Стефан Хитров был реабилитирован на основании статьи 3 Закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий».
Прославлен в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской 17 июля 2002 года от Екатеринбургской епархии. В 2010 году его имя включено также в Собор Екатеринбургских святых.
Источники
Архивная справка УФСБ РФ по Свердловской области № А–914 от 14.12.2010. // Архив Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря.
ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47781.
ГАСО. Ф. 6. Оп. 4. Д. 44.
ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 25, 27.
Жития святых Екатеринбургской епархии. — Екатеринбург: Издательский отдел Екатеринбургской епархии, 2008.
Уральский рабочий. 1920. № 162.
По материалам епархиальной комиссии по канонизации
[1] ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 27. Л. 22.
[2] ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47781. Л. 86 об.
[3] ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47781. Л. 86.
[4] ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47781. Л. 38, 41, 43–43 об.
[5] ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47781. Л. 88.
[6] ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47781. Л. 50.
[7] ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47781. Л. 90.
