Накануне праздника наместник Обители архимандрит Пимен (Адарченко) дал развернутое интервью для читателей монастырского сайта.
По ступенечкам перед Богом
— Батюшка, в жизни каждого человека есть промысл Божий, чувствовали ли Вы его, когда попали в монастырь святых Царственных Страстотерпцев? В чем он проявился для Вас?
— Такой промысл Божий определил не только мое служение в Царской Обители, но и весь мой жизненный путь. Однажды семилетним мальчиком я зашел в обычный кладбищенский храм во время его уборки… и там остался уже прихожанином. Никто меня не приводил в храм, никто до этого не занимался моим религиозным воспитанием. А после — знакомые и друзья говорили: зачем тебе это надо. В 90-е годы в нашем городе было мало воцерковленных людей. Это в крупных городах шло церковное возрождение, а у нас его не было. Долгое время в нашем Скопине (что в Рязанской области) не было даже второго храма. Хотя в этом, среднем для России городе, имевшем множество предприятий, проживали около 30 000 человек. Конечно, в те времена я и не помышлял ни о том, что стану монахом, ни о Царской Обители.
Теперь же, спустя много лет, вспоминаю одну историю. Владыка митрополит Кирилл (тогда еще архиепископ) однажды взял меня с собой на могилу к своему духовному отцу митрополиту Тульскому и Белевскому Серапиону в один из памятных дней. Мы совершили Божественную Литургию, после которой Владыка еще отслужил панихиду. После службы Владыка подает мне писаную икону аналойного размера с изображением Государя и говорит: «Владыка Серапион очень почитал Царскую Семью, поэтому дарю тебе эту икону и благословляю». Тогда я принял это просто как подарок и благословение святителя, не задумываясь, что это может быть неким знаком для меня. И вот спустя 10 лет Владыка определяет меня в Царский монастырь. Когда я ехал на Ганину Яму с указом о назначении, меня как пронзило, сначала даже не мог понять: отчего это чувство. В душе что-то трепетало и волновалось. А потом вспомнил ту икону. Она осталась в доме моей матери и никогда не переезжала за мной из кельи в келью. Я видел ее редкие разы, когда приезжал к маме. Но в тот момент я понял, что появление этой иконы Государя с благословением Владыки в моей жизни не случайно, что в этом есть огромный промысл Божий обо мне. В этом есть избрание на служение Царской Семье. И такой промысл Господа есть и о других насельниках нашей Обители, которые сегодня совершают молитвенные правила и труды на ее благо.
— Батюшка, Вы упомянули о духовном учителе Владыки, а кого из Ваших духовных учителей Вы особенно почитаете? Что они Вам дали?
— Вся моя церковная жизнь связана с митрополитом Кириллом. В моей жизни, разумеется, были люди, которые давали важные для меня советы, благословляли, были старцы и старицы, к которым прежде ездил и сейчас езжу. Но тот период жизни, который я прошел с Владыкой, сформировал меня. Я приехал к владыке в Тулу сразу после окончания семинарии. Некоторое время был преподавателем в духовном училище. Затем Владыка совершил мой монашеский постриг и рукоположение. Из Тулы архипастыря перевели в Ярославль, я последовал за ним, из Ярославля приехали в Екатеринбург. За это время, конечно, были сложности. Где-то моя человеческая природа роптала на Владыку, на его действия, зачастую не соглашалась с ним. Какой-
то период жизни я внутренне протестовал: не хочу так, а почему он так сказал, а почему он так благословил. А я не хочу делать то, что он благословил…. И эти постоянные внутренние сомнения вносили в сердце ропот, не давали покоя. Теперь, спустя годы, пережив его труды по моему воспитанию, отношусь к его благословению, как к благословению Божию и внутренне не оспариваю его волю, даже, если ее и не понимаю.
— Вы сказали, что Вас постригал Владыка. А насколько это было Вашим желанием? Было ли предчувствие монашества в Вашей жизни?
— Все молодые юноши и девушки, пришедшие в Церковь в возрасте созревания цветка, переживают определенный религиозный романтизм. Начитавшись святых отцов, читая утренние и вечерние правила, совершая первый-второй пост в жизни, начинают думать о монашестве. Находясь в таком состоянии, считаешь, что только ты можешь быть настоящим монахом, должен непременно стать молитвенником и жить где-нибудь в пустыне. Наверное, через это проходит каждый. Со временем кто-то расстается с мыслями о монашестве, у кого-то они трансформируются в лучшую сторону. Некий юношеский романтизм был свойственен и мне. Мне очень нравились книги «Ольховский монастырь», «Отец Арсений»… Я от них был в таком восторге, что уже не думал ни о какой семейной жизни, хотя до этого был убежден, что женюсь обязательно, что у меня будет много-много детей… А в определенный период появилось равнозначное стремление к разным полюсам: и жениться, и стать монахом. Сказать, что принятие решения о монашестве мне далось с болью и мукой, было бы неправдой. Во время семинарского обучения, серьезного чтения святых отцов, я стал не то, чтобы понимать, а именно чуять необходимость монашества. Понял, что это мой путь. К Владыке я приехал еще мирянином. Устроился в духовное училище преподавателем, и еще спокойно жил полгода, не задумываясь о дальнейшем. Все шло само собой. В один прекрасный момент меня познакомили с девушкой. Она мне очень понравилась, и я поехал к одной старице, чтобы взять совет: нужно ли мне дружеские отношения делать более серьезными. И вот я только приоткрываю к ней дверь, а она с порога мне уже «отвечает»: «Что же ты придумал! Какая женитьба! Хотел монашества, вот и иди этим путем!» Я и вопроса не стал задавать, взял благословение и уехал. И после никаких сомнений и душевных терзаний не было.
Но мне еще нужно было взять благословение у мамы, а у нее кроме меня больше нет детей. Молился и переживал, как ей сказать. Взял благословение у Владыки съездить домой. Думал: может, не стоит говорить? Принять постриг, а маму перед фактом поставить? Но приехал, сел и стал с ней разговаривать: «Я понимаю, что лишаю тебя внуков, но моей душе так будет полезнее». Мама отвечает: «Благословения не дам никогда. Хочу, чтобы ты был женатый, чтобы у тебя была семья». Не знаю как, но мне удалось найти слова, которые заставили ее передумать: «Хорошо, я женюсь, но учти: сделаю это только по благословению. Я буду жить в браке, но всю жизнь буду самым несчастным в мире человеком». Эти слова ее так затронули, что она заплакала и сказала: «Хорошо, благословляю тебя на монашество». И это самые дорогие и главные слова в моей жизни. Теперь я, как священник, у которого есть, в том числе прихожанки бабушки, ее чувства особенно понимаю. Женщины, воспитавшие детей, которые дали им внуков, заботятся о малышах с огромной радостью и любовью. Эта радость дает им утешение в жизни, новую возможность любить и быть любимыми. Принять тогда благословение на монашество от мамы — человека мало воцерковленного, в принципе не знающего, что такое монашество, церковный уклад, церковная жизнь – это дорогого стоит. Я ехал в Тулу с благословением матери, сердце волновалось, может, были какие-то последние сомнения, но сказать, что мне было тяжело, и я страдал от этого – нет. На сердце была радость.
Но во время пострига слова, которые я произносил, монашеские обеты, были до того пронзительны, что невозможно было удержаться от слез. И только, произнеся их, я понял, что меня прежнего уже нет. Есть новый человек, который будет за свою жизнь давать ответ Богу. Сейчас в монашестве я не испытываю скорби и уныния. Некогда унывать, много других забот: церковных, общественных, просто много общения с
самыми разными людьми. И когда ты вникаешь в их проблемы, свои скорби не то, что уходят на задний план, а их просто не видишь.
— Вы человек «в возрасте без седины», насколько сложно Вам руководить другими? Ведь Вы являетесь и секретарем епархии, и благочинным монастырей Екатеринбургской епархии, и наместником монастыря. Откуда берется опыт, понимание того, как именно нужно исполнить то или иное послушание?
— Тому человеку, который несет возложенные на него послушания, не отказывается ни от чего, Господь дает силы. Те послушания, которые несу, я несу только потому, что принимал их без ропота. То воспитание, которое Владыка мне дает, помогает мне их исполнять. Я не задумываюсь: сложно ли делать то или иное, просто делаю. Если бывают ошибки, то и получаю от Владыки. Прежде — обижался, но потом думал: правильно, так опыт и приобретается. Владыка учил: если тебе доверено дело, не нужно бояться ответственных шагов. Это не значит, что нужно делать все самовольно и без благословения, но нужно уметь брать на себя ответственность, пусть даже ошибиться, получить за это наказание, но приобрести в результате жизненный опыт. Тот, кто не обжигался, тот не поймет, что значит горячее. И, если что-то не получилось, нужно искать причину в себе.
— Вы уже более полутора лет являетесь наместником монастыря на Ганиной Яме. Что было самым сложным для Вас за это время?
— Самым сложным было стать монастырским монахом. Я принял постриг в монастыре, но потом все мои послушания были связаны с миром. Был настоятелем приходов, помощником Правящего Архиерея по церковно-приходской деятельности, благочинным в Ярославской епархии, но жизни в монастыре у меня не было. А жизнь в миру накладывает свой отпечаток. Очень трудно в миру молодому монаху заниматься главным деланием – молитвой.
Владыка так провел меня по жизни, что я послужил, где только можно: был настоятелем сельского храма в самом глухом селе Тульской области – в Ченцово в храме Александра Кипрского. Это в 9 километрах от железнодорожной станции. Путь к селу лежит через лесок, поле, а на протяжении 3 километров вообще нет дороги. В селе жили-то всего три человека, я пришел четвертым. Это один опыт. Был настоятелем поселкового храма, городских приходов, настоятелем кафедрального собора – и это другой опыт. Был преподавателем в семинарии, в училище духовном, был благочинным, а вот монашеского делания, монашеской жизни в монастыре у меня не было. Придя в Обитель на Ганину Яму, я это воспринял как благословение Божие. Этому тоже нужно научиться, потому что монашеству, молитве надо учиться. Как монах, как христианин, как священнослужитель я делал до этого все, что мог, но монастырь несет нам иной взгляд на жизнь. Жизнь в монастыре особенна. Вот этому я и учился полтора года, и еще нужно учиться много лет, чтобы и на эту ступенечку вскарабкаться перед Богом.
— Вы являетесь благочинным монастырей Екатеринбургской епархии. У каждого из них — свой путь. А какого предназначение монастыря на Ганиной Яме?
— Это монастырь святых Царственных Страстотерпцев. Он воздвигнут на месте уничтожения царских останков. Когда Владыка меня назначал, то сказал, что главная наша задача, помимо монашеской молитвы и труда, — это прославление Государя и его Семьи. Поэтому у нас создан музей, по территории монастыря проводятся экскурсии, основанные на богатом историческом материале, ведется просветительская работа на монастырском сайте. Так что дело, которое Владыка благословил, мы стараемся развивать.
Хотя, конечно, это никак не должно умалять развития самого монашеского делания, которое тоже у каждого свое. Я очень доволен той братией, которая есть в Обители.
Братья, которые трудятся здесь, прошли немалый жизненный путь, многие имеют высшее образование. У каждого из них была своя жизнь до пострига. Но однажды, придя в Церковь и радикально изменив свою жизнь, они так и несут безропотно все послушания, являясь для меня образцом монашества. Всем насельникам, которые сейчас трудятся в Обители, я очень благодарен. Они, как и Владыка, для меня лучшие учителя жизни. Пусть мне, наместнику монастыря, порой приходится братию воспитывать, но и я приобретаю у них монашеский опыт, и очень радуюсь тому, что Господь нас свел. Не зря Владыка определил для меня промысл Божий и привел ни в какую другую, а именно в эту Обитель.
Наш монастырь дает духовный опыт и утешение не только самим насельникам, но и паломникам. Они порой проделывают тысячи километров пути из самых разных уголков мира, чтобы поклониться Государю, месту, где были уничтожены его останки, приложиться к святыням, помолиться на богослужении, потрудиться в Обители. Общаясь с такими людьми, невозможно остаться равнодушным. Они приносят радость и благодарное утешение.
— Насколько возможно для паломников увидеть духовную жизнь монастыря?
— Есть та ее часть, которая открывается людям. И та часть, которая сокрыта от них и не выходит из келий, с братского правила. Паломник может принять участие в монастырских богослужениях, пообщаться с духовником Обители. Именно ради этого люди и приезжают в монастырь. У нас духовник принимает паломников несколько раз в неделю. К нему можно не на исповедь прийти, а просто поговорить о своих духовных проблемах.
Внутренняя жизнь монастыря необходима для поддержания духа и настроя братии. К примеру, келейная молитва особо сокровенна, и она должна быть такой. Ведь основное делание для совершенствования духовной жизни монаха — молитва. Иисусова молитва должна идти от сердца, только тогда монах живет. Если ее нет, монах гибнет. И его духовная смерть, мы знаем, ведет и к плотской гибели.
— Монастырь, конечно, это не городской приход, но все-таки есть ли здесь свои прихожане, ведь Обитель находится в лесу, на расстоянии и от Екатеринбурга, и от его городов-спутников?
— У нас есть постоянные прихожане. Это не те паломники, которые приезжают раз, два, пять раз в год, но — те люди, которые приходят в храмы монастыря почти на каждое богослужение. Кстати, так сложилось, что среди них много мужчин. Здесь, на Урале, что не может не радовать, в храмы приходят не только бабушки, но много детей и молодежи. Слава Богу, народ идет. Мы рады всем.
— Батюшка, Вы второй год находитесь в монастыре, а это значит, что уже дважды являлись участником Царских дней. Что запомнилось?
— Когда мы готовились к первым для меня Царским дням, не скрою, я ожидал их с волнением. Нужно было подготовиться к богослужениям, переделать множество хозяйственных дел, чтобы люди, пришедшие в монастырь, могли отдохнуть, поесть, выехать из монастыря по окончании молебна. К сожалению, у нас не всегда получается идеально решать организационные вопросы. И я прощу прощения у паломников за существующие проблемы. Но поверьте, мы искренне хотим и делаем все, что можем, стараясь каждому паломнику уделить максимальное внимание. Как наместник монастыря я занимался решением этих вопросов. А вот чисто человеческое беспокойство о том, как сам пройду расстояние в 23 км от Храма-на-Крови до монастыря все же имелось. Даже купил кроссовки, чтобы было удобнее идти, ведь я в ответе не только за себя. Я понимал, что нужно будет кого-то подбодрить, кому-то сказать доброе слово, кого-то утешить.
Первые для меня Царские дни останутся навсегда в моем сердце, как и первый мой приход мальчиком в Церковь, как мой монашеский постриг, как первая Пасха в священном сане. Не было ни единой «обыденной» Пасхи за мой небольшой священнический путь. Пасхальное ликование из года в год не гаснет. Пасха для нас – победа над смертью, победа над уничтожением. В этом смысле и Царские дни — победа над желанием уничтожить Россию. Развал империи большевиками не привел к развалу Церкви, не убил любовь к Государю. Люди десятилетиями тайно хранили у себя фотографии Государя, Царской Семьи. С каждым годом таких людей становилось все больше и больше. Первые для меня Царские дни, конечно, особо памятны, но и все последующие, словно Пасха, непременно будут приносить необыкновенный подъем духа и желание трудиться в Церкви.
— В этом году у монастыря была еще одна большая радость. У Обители в гостях побывал Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Что монастырю дало общение со Святейшим, чем лично для Вас стала эта встреча?
— Святейший Патриарх для каждого православного человека, Великий Господин и Отец. Перед Великим Господином мы имеем страх и трепет. А к Отцу имеем огромную любовь и благодарность. Естественно, любой человек, который ожидает в гости своего отца, будет усиленно готовиться к встрече. И мы так готовились не из страха перед ним, а в ожидании его духовной поддержки и благословения. И очень рады тому, что Святейший приехал к нам, совершил освящение основания храма в честь иконы Божией Матери «Державная». Это будет самый большой, соборный храм Обители. Мы благодарны Святейшему за его слова о значимости монастыря, обращенные к прихожанам, к братии, сказанные им после закладки. Эти слова укрепляют нас в нашем делании. Это очень важно, когда Отец говорит: «Живите здесь, трудитесь и дорожите своей Обителью». Такие слова укрепляют нас и в вере, и в делах.
Мы не стремились к показным действиям: чтобы трава была ровно в 10 сантиметров, чтобы дорожки были идеальные. Мы готовились к тому, чтобы те люди, которые придут встретить Святейшего, могли приобщиться к его благословению. Мы не испытывали страха, что едет начальник, которому нужно показать красивую картинку, чтобы он погладил нас по головке и поехал дальше. Мы ждали отца, и получили в ответ отцовскую любовь. Одна моя прихожанка после приезда Святейшего сказала: «Батюшка, теперь жить-то как хочется!». Она сформулировала очень важную мысль этого визита. Святейший преподал общее благословение тысячам пришедших людей, и оно распространилось на всех. Его слово, обращенное ко всем нам, дает силы жить с радостью. Это очень важно.
— Монастырь живет не только духовной жизнью, но и земной. Что за эти полтора года было сделано?
— Наш монастырь стоит в лесу. Он – деревянный, и порой Обитель подстерегает большая беда. Огонь не раз уничтожал многие постройки. Поэтому за эти полтора года была проведена большая работа по установке пожарной сигнализации, по замене электропроводки, при том, что монастырь находится на 7 гектарах. У нас 7 храмов, есть братский корпус, иные строения, в том числе хозяйственные, в которых проводка до этого просто пришла в негодность. Поэтому ее замена была одним из основных наших дел за это время. Да, мы полагаемся на промысл Божий. Но Господь дал нам разум и возможность, чтобы самим заботиться о себе. И упование на промысл не дает повода нам спустя рукава относиться к своим обязанностям. Поэтому к опасности мы относимся очень серьезно. Сейчас вкопаны огромные пожарные емкости, в которых хранится 120 кубов воды.
Ведутся работы по строительству храма в честь иконы Божией Матери «Державная», освящение которого совершил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.
Все остальные храмы отремонтированы. Они — деревянные, поэтому: то птички вытаскивают паклю, то само дерево портится, темнеет. И храмы приходится обновлять, заново перекрашивать. Перестелены полы в Никольском храме. Написан для него иконостас. Заменены окна, которые пришли в негодность. Переделаны музей, заново отстроен сгоревший игуменский дом. Ведутся работы по завершению отделки административного корпуса. Территория покрыта тротуарной плиткой. Построены беседки для отдыха паломников. Открыты трапезные для паломников и братии. Братская трапезная до этого стояла в стадии черновой отделки, стены были внутри кирпичными, не оштукатуренными. Сделан ремонт и реконструкция пекарни. Во всем, что делается, есть огромная заслуга Андрея Анатольевича Козицина, генерального директора УГМК-холдинга, других наших благодетелей, которые на протяжении многих лет помогали обители. Мы благодарны всем, и Андрею Анатольевичу, и его ближайшим помощникам, и всем тем добрым людям, которые также вносят свой посильный вклад в обустройство и благоукрашение монастыря, в том числе, помогая своим трудом, на кухне, при уборке территории и т.п. Нужно также сказать огромное спасибо Владыке, который помог нам с гостиницей для паломников. Она строится рядом с монастырем на 150 мест. Сами бы мы не осилили решения такого сложного вопроса. Мы надеемся, что этой осенью монастырь уже сможет принимать паломнические группы на ночлег и проживание.
Ведется и собственное хозяйство. В монастырях всегда было принято питаться плодами от рук своих, поэтому у нас появились коровы, козы, овцы, куры.
— Ваши пожелания читателям сайта, паломникам монастыря, прихожанам…
— Пожелание одно: братия, любите друг друга. Это слова Божии, слова Священного Писания. От себя могу сказать только одно, что мы благодарны всем тем, кто помогает нам сохранять память о Государе, молится вместе с нами. Мы всегда рады видеть в нашем монастыре всех, кто приезжает в монастырь, на это Святое Место.
Пресс-служба монастыря
