Представляем читателям очередную еженедельную публикации из цикла «Хранители веры. Средний Урал».
Героиня сегодняшней публикации –прихожанка собора Успения Пресвятой Богородицы на ВИЗе матушка Пелагея Омельчук. Она рассказала о себе и поделилась воспоминаниями о непростых военных годах. Рассказ о ней подготовила сестра милосердия, доброволец Светлана Казакова.
Мягкий украинский говор, светящиеся глаза, открытость и детская доверчивость. За плечами — голод, война и жизнь в оккупации, бедность, тяжелый труд. Ей 86. Сама стирает, сама прибирается, сама в магазин ходит. До храма тоже добирается самостоятельно. Знакомьтесь, матушка Пелагея (в приходе есть традиция обращаться к бабушкам не по имени отчеству, а ласково «матушка» – ред.), в миру – Полина Максимовна Омельчук.
На берегу Днепра
Полина (Пелагея) Нещадименко родилась 10 марта 1934 года в Украине в трех километрах от Днепра – в селе Тиньке Чегринского района. Семья воспитывала пятерых детей: Надежду, Феодору, Федора, Пелагею и Луку. Заботиться друг о друге они учились буквально с пеленок. Грудничка брата Лёню (так в семье называли Луку) четырехлетняя Поля таскала за три километра в поле – там мать кормила младшего сына.
Мама Полины умерла за несколько лет до начала войны. Старшей дочери в то время было 13 лет, Полине – четыре года.
— Маму я не помню. Точно не знаю, как ее звали. Уже все умерли – братья и сестры, кто мог бы подсказать. Молюсь за нее как за Пелагею. Она верующей была. Сестра говорила, что мама всех нас, детей, покрестила. Когда мама умирала на руках у папы, сказала: «Максим, не обижай детей». Папа добрый был, очень хороший, никогда не слышала, чтобы он ругался, – делится воспоминаниями Пелагея Максимовна.
Землянка, голод, немцы
После смерти жены отец повез детей в Сибирь. Пожили там полгода, не понравилось, вернулись назад в Украину.
— В нашем доме большие деревянные иконы висели. А когда приехали обратно – дом уже продали. Дома нет, икон нет. Нам сказали, что хорошо в Кировоградской области. Мы отправились туда. Это село Лененка (Ленинское) на 40 домов. Там мы и остались. Жить сначала негде было. Землянку выкопали – ютились в ней с полгода. Потом дом построили, – продолжает рассказ матушка Пелагея.
Многодетная семья жила бедно. Маленькую Полю брала на воспитание пара из соседнего села – хотелось им девочку, дочку. Привели они Полю к себе домой, хотели накормить.
— Передо мной тарелку поставили, а сестричке моей ничего не дали. Я вышла из дома, села на приступке и сказала: «Раз сестричку не накормили, то и я не останусь у вас». Они говорят: «Куда собралась? Семь километров идти, заблудишься». А я все равно пошла обратно домой.
Во время войны Украина находилась под оккупацией немцев. Старшую сестру Надежду забрали в Германию на работы. Там она провела два года.
— Стирала, убирала, готовила. Чуть не попала в концлагерь. Господь не допустил, чтобы она погибла. На улице мимо Нади проходила колонна с русскими заключенными, она им яблоки бросила. Конвойный увидел это, схватил сестру. Гитлеровцы хотели ее в концлагерь отправить, да немка выручила – заступилась. Сестра рассказывала, как они в подвале молились, когда Германию начали бомбить. Весь город был в огне, и они не знали куда идти. Надя осталась живой, вернулась в семью после войны.
Немцев Полина хорошо запомнила. Они стояли в деревне, даже в их доме были: «Нас они не трогали. А вот соседского парня Иоанна (как он пел хорошо, красиво!) за то, что он сказал: «Что сдрейфили?» расстреляли в упор». Однажды отважная Поля даже папу охраняла. Она в буквальном смысле заслонила его собой во время досмотра в их доме. Девочка сидела на соломе, которой была прикрыта крышка в яму. Отец в это время прятался в подвале.
Голод в те годы был постоянным спутником большой семьи Нещадименко. Выживали благодаря дарам природы. Собирали в поле «калачики» (плоды просвирника низкого, дети называют их еще «булками» или «пряниками» — ред). Сладкие на вкус зернышки были настоящим лакомством для детворы!
— Пшеничного хлеба мы не видели. Маленький кусочек кукурузного хлеба давали с собой в школу и всё. В детстве я Бога не знала, но так к Нему обращалась: «Боже, будет ли такое время, когда я хлеб буду есть?» И дожила! Благодарю Господа и Божию Матерь! Сейчас мы ангельский хлеб едим, белый. Только Господа не благодарим, не читаем «Отче наш». Я знаю, что такое голод, – отмечает Пелагия Максимовна.
Прошло время и отец Максим Нещадименко нашел новую жену. Мачехи девочка боялась: «Слушалась, чтоб не побила». Во втором браке у отца родилось еще двое детей — Катя и Евдокия, Поля помогала их нянчить. За парту первого класса девочка села только в 11 лет, когда закончилась война.
В школу ходила в соседнее село Софиевку, что в семи километрах от дома. По пути за знаниями каждый день преодолевала два больших глубоких яра. Окончила семилетку. После школы папин брат забирал девочку к себе, чтобы она могла продолжить обучение. Полин дядя был врачом. Но девочка вернулась домой и пошла работать в колхоз, на поля.
Мечтала о высоком военном
С будущим мужем Иваном Омельчуком Полина познакомилась на танцах. «Она всё мечтала о высоком военном. А папа же солдатом был!», — делится дочь Светлана. Это произошло в Донецке. Иван проходил там военную службу. А Полина перебралась на постоянное место жительство вслед за Надеждой – старшая сестра всех своих туда «переманила». Молодые поженились.
—Папа маму любил очень, ревновал и «увольнял» отовсюду. Она у нас очень красивая была! Сначала мама на шахте работала – на выборке. Вручную отбирала от породы уголь, который к движущейся ленте подвозили на вагонетке. Это был очень тяжелый труд! Потом Пелагея Максимовна в интернате работала. Когда я родилась, со мной семь лет просидела. Трудилась мама в аптеке, в больнице раздатчицей — больных кормила, поваром в столовых, интернате, – продолжает дочь.
С мужем Иваном Игнатовичем Пелагея Максимовна воспитали трех дочерей: Лидию, Светлану, Ольгу и сына Анатолия. «Они все меня жалеют», – говорит она о своих детях. Жили всегда скромно.
— Дочь мою друзья спрашивали: «Света, а ты почему не покупаешь булочки и пирожки?» А она им говорила: «Я не люблю». Стеснялась, потому что у нее не было на это денег. А булочки-то всего пять копеек стоили.
На Урал Пелагея Максимовна вместе с детьми приехала 30 лет назад, в девяностые годы. Она – бабушка семерых внуков: «Каждый Божий день молюсь за них. Особенно за Андрюню, помогает он мне очень». О родных рассказывает с любовью, так, что лицо светится от улыбки.
Я храмы люблю, мне бы помолиться!
В церковь матушка Пелагея пришла 36 лет назад. Сначала была прихожанкой Иоанно-Предтеческого храма, потом — Свято-Троицкого в Екатеринбурге. Несколько лет читала по графику Псалтирь и акафист святым Царственным страстотерпцам в Храме-на-Крови («Я храмы люблю, мне бы помолиться!»). Как стала прихожанкой Собора Успения на ВИЗе уже и не помнит: «И как я сюда попала? Как пришла – так и осталась. Тянет меня сюда. Люблю проповеди слушать. Почему всегда бегу вперед к аналою? Я плохо вижу. А послушать батюшку хочется».
В свои 86 до храма она добирается самостоятельно – на трамвае из соседнего микрорайона. Сама стирает, сама готовит, сама в магазин ходит («Бог силы дает!»). Дочь Светлану считает и мамой, и дочкой, и сестричкой: «Она меня жалеет. Беспокоится. Этой весной карантин объявили – просит из дома не выходить». Светлана в свою очередь сравнивает маму с ребенком, окружает ее своей заботой.
— Как-то в сентябре после службы все приехали домой, а мамы нет. Она оказывается в Верхотурье крестным ходом пошла. Женщины позвонили, предупредили, чтобы я не беспокоилась. В тонком платье отправилась! Похолодало тогда. Вернулась обратно в чьих-то штанах. В деревнях, мимо которых шел ход, одежду дали. Мама – это святое. Она у нас очень доверчивая. Шутишь – за чистую монету принимает все. Она всегда в заботах: то в церковь идет, то за продуктами, то птичек неторопливо кормит.
Великим постом после воскресной литургии матушка Пелагея осталась в храме, ждет Пассии (Служба Страстям Христовым). И прихожанок накануне оповестила, чтобы на службе обязательно были: «Пассия – очень сильная молитва. Евангелие читают. Вот и Раисе сказала, чтобы она пришла. Пойду, поздороваюсь…». И так уже не первый год. В прошлом – в перерыв между службами матушка Пелагия читала Покаянный канон ко Господу. Храм был почти пуст. Ее голос наполнял все пространство. Она не читала… а как-то очень искренне, мягко, по-детски доверчиво разговаривала с Богом. Потом перекусила – достала из сумки бутылку воды и немного какой-то еды и стала дожидаться Пассии.
— Люблю Бога всем сердцем и всей душою! Проснулась и первым делом о Боге думаю. Все остальное – приложится. А раньше о мирском думала. Каждый Божий день читаю совмещенные каноны – Господу, Божией Матери и Ангелу Хранителю. Особенно Божией Матери люблю акафисты читать (глаза загораются радостью, улыбается). Богородица сильно за нас молится! Она сирот любит. Она мне – мама, я ее люблю. Псалтирь псалмопевца Давида очень нравится, Псалтирь мне по сердцу. Читаю книги, поучения на листочек выписываю. Иоанн Кронштадский как поучает, он столько знает! Как это можно не любить? Я читаю много, – приложив руку к сердцу говорит Пелагея Максимовна.
