Представляем читателям очередную публикации из цикла «Хранители веры. Средний Урал».
Ее героиня – Валентина Александровна Степанова, прихожанка храма во имя святого преподобного Серафима Саровского в поселке Бисерть. Рассказ о ней подготовила участница Клуба приходских пресс-секретарей Светлана Павловна Достовалова.
«Много званных, но мало избранных»
Старейшей прихожанке храма во имя святого преподобного Серафима Саровского в поселке Бисерть Валентине Александровне Степановой 4 марта исполнилось 85 лет. Это женщина с нелегкой судьбой, пережившая за долгие годы много горя и много радости. Именно о ней можно сказать словами Господа: «Много званных, но мало избранных». Вот как рассказывает о своей жизни сама Валентина Александровна:
– Мой отец Александр Викторович Примизенкин и мама Анфисия, поженившись, уехали из Бисерти жить в Свердловск. Отец работал там на заводе. Сыновья родились. Призвали отца на Финскую войну, отслужив там, вернулся. Но недолгим было семейное счастье. Я родилась в 1940 году, а вскорости началась Великая Отечественная война, отец вновь ушёл воевать. Маме пришлось уйти с работы, так как мы были маленькими. Но мы получали пособие, поэтому на еду хватало. А в 1944 году отец пропал без вести, и с нас пособие сняли. Жить стало тяжело. Мама, как могла, перебивалась. Было принято решение вернуться в Бисерть.
Но мама рук не опускала: надо было выживать, детей растить. Она сняла домик в поселке, устроилась в ЖКХ работать техничкой. Вместе с нами ходила в колхоз зарабатывать трудодни. Потом дали комнатку в общежитии. Так мы и росли. Бедно, голодно. Почему-то родственники, даже дедушка с бабушкой нам не помогали, хоть в достатке жили, корову держали. Никогда не угощали даже.
Потом мы в школу пошли. Сначала – на плотине под горой, а потом уж – восьмилетка – на горушке. Мало-мало учились. Одеть нечего, всё время голодные. Над нами смеялись, обзывали нищими. Как-то маме выдали для нас пару валенок 4-го размера, и пару сапог резиновых 41-го. А зима была, но гулять-то хочется! Брат оденет валенки, а я – сапоги. Тут же замерзну. Решили мы с ним на одну ногу надеть валенок, на другую сапог. Запинаемся, падаем, но бегаем. Нога озябнет, поменяем с ноги на ногу валенок и сапог, и опять бегать. Так и выживали. До сих пор эти валенки в глазах стоят.
Учились, конечно, слабо, даже на второй год оставались. Мама же работает, а брат – последний – маленький. Мы по очереди с ним сидим. Один в школу идёт, другой водится. А уж так стремились на работу бы скорей, денег заработать. Коров пасли. Когда исполнилось 16 лет я, не доучившись, пошла на завод работать контролёром. Получалось, зарабатывала сама, даже на Доску Почёта фотографию повесили.
А потом, в 19 лет, подружка позвала в город Тамбов, там у нее дедушка жил. Приехали. А там детский садик строят, и мы пошли. Научили нас многому, и малярить, и штукатурить, и мусор носить, вручную котлован копали. Были бы руки, ничего не боялись!
Но заболела цингой, стали зубы выпадывать. Врачи сказали: климат не подходит. Приехала обратно в Бисерть, а на завод не берут: нет рабочих мест. Поехала в Курган, к родне отца. Устроилась работать в аптеку. Готовили лекарства, расфасовывали для других аптек. Вышла замуж, дом построили, хозяйство завели, два сына родились. Все вроде наладилось в жизни, да муж уж больно ревнивый был, а потом пить начал, да и руку стал поднимать. Собрала детей уехала опять в Бисерть. А он вскорости умер…
В Бисерти купила домик, тоже завела хозяйство. Устроилась на завод, в 16-й цех, маляром. Делали военную продукцию, красили бомбы. Работали и в праздники и в выходные, план выполняли, пятилетку. Разглашать нельзя было что делали, подписку давали.
Вышла замуж второй раз за вдовца, Николая Фомича Овчинникова. У него тоже двое детей было. Жили дружно. Он работал в первом цехе, заливщиком горячего металла. Потом ему квартиру от завода дали. Мы в квартиру перебрались, но и дом, хозяйство не бросали. 27 лет вместе прожили.
Дети выросли. Старший сын в Бисерти живет. Да не совсем ладно. Женат был несколько раз, внуки есть. Один сын один погиб. Другой не работает, вот выпить с отцом любят. Молюсь за них. Стараюсь поддерживать. И постираю, и баню топлю. Но уж как Бог управит.
Младший потянулся за родней деда – уехал на Камчатку. Там построил дом, квартиру имеет. Работал на рыболовецком судне. Им Бог не давал своих детей. Они не смирились, взяли девочку из неблагополучной семьи. Вскоре мать этой девочки лишили материнства, там было еще двое детей. Они усыновили и этих. Теперь у них полноценная семья, трое детей – две девочки и мальчик. В 2008 году ездила к ним в гости. Показали сопки, море. Даже на рыбалку ездили. Ёжиков наловили, их икрой меня угощали. Вода такая светлая, рыбы много, кажись, рукой достать можно. На скалу залезала, метров 30. Теперь жду их в гости. Приедут летом, уж билеты заказали. Скучаю по ним очень.
А мама наша набожной была. Хоть и время было сложное для верующих, но она нас всех окрестила. И все старалась в храм съездить. То в Слободу Коуровскую, то в Нижние Серги. Потом когда открылся у нас Молебный дом, в начале 90-х годов, мы с ней все ходили помогать, обустраивать. Мыли, красили. Потом и в лавке она помогала.
Дожила мама до 97, 5 лет. И допоследу все в храм ходила. В последнее время я ее на такси возила на службы.
Мама нас особо и не приучала к вере. Сама просто с Богом жила. Я потом ее стала спрашивать, хоть что на исповеди то говорить. «А чё нагрешила, то и говори» А я и не знаю, что ж я нагрешила? Я ж просто захожанкой была: свечку поставить, имена записать. А уж потом, когда муж умер, поняла, что душа просит к Богу идти. Я на пенсии, время есть, силы тоже. Так и стала потихоньку службы посещать, молиться. Потом уж привыкла. Как дом родной стал. За это время молитвы то уж наизусть знаю. Утреннее и вечернее правило могу без молитвослова прочитать. Псалмы тоже. Литургию всю знаю. Даже каноны ко Причастию, и те почти все помню. Но читаю всё равно. Вот только глаза плохо видеть стали, с лупой читаю. Иной раз растекаются слова. Устану, прервусь. На другой день продолжу. Как же – без молитв нельзя. Все время читаю «Живый в помощи». В лес хожу, молитвы читаю, знаю, что не заблужусь. Сейчас далеко не хожу уж, но люблю подышать лесом.
Без дела сидеть не могу. Вот сейчас уж думаю: лето скоро – посадки. В прошлом году сама и огород вскопала, все посадила, потом обрабатывала, выкопала. Бог сил дает. А сейчас в дом, надо дрова заготовлять. Так и живем. Одни с братом Василием остались. Другие померли. Поддерживаем друг друга.
Что помогает жить? Я вот вроде раньше ничего не признавала, сами по себе жили. Но все равно, видать, Бог нам помогал выжить с детства. Хоть вот голодом жили, но мы же чем-то питались. Лето для нас было – радость, хоть чем-то напитаться. Мы ведь никогда не болели, все босиком бегали. Обувь была, мы ее берегли. До школы босиком идем, только в школе надеваем. Раз мама молилась, так мы и выжили все, я так думаю.
Никогда не поздно к Богу прийти. Он сам призовет. Он ведь призывает нас. Как батюшка говорит: «Гостей позвал – не пришли, а нищих собрал, нищие пришли». Так и мы – нищие, но идём, к Богу за помощью. Богатые то отказались – кому куда надо. А нищие то собрались.
Бог дает силы.
На судьбу я не могу обижаться. Вот стаж нужен 35 лет для льгот, а у меня 34. И вроде родилась в 1940 году, и войну пережила, но выяснилось, что я – не дитя войны. Дети войны – это те, кто родился во время войны, а мы – только прожившие войну. Вот и не дали мне никаких льгот. Зачем мне уж все сейчас. Я и так благодарна Богу, что силы у меня есть, что здоровьем Бог не обидел, что внуки приедут летом, что в храм могу пойти, где меня ждут и где я нужна.
