2 ноября 1894 года в Ливадии (Крым) скончался Государь Александр III. И на российский престол вступил сын Александра III Николай. В этот же день «Правительственном вестнике» на первой странице был опубликован манифест о кончине родителя и вступлении Цесаревича Николая Александровича на престол. Также запись была занесена в месяцеслов как официально отмечаемый день восшествия на престол Николая II.
"Нет той жертвы, которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родной матушки-России" – эти слова Царь Николай II засвидетельствовал и своей благочестивой жизнью, и своей мученической кончиной, которую принял на Уральской земле.
В день воспоминания этого исторического события мы публикуем запись из дневника святого Царя Николая от 21 октября ( 3 ноября по новому стилю) 1894 года.
«Сего дня, 21 октября 1894 года, начну я запись в своем дневнике со слов, с которых необходимо начинается утро 21 октября для каждого достойного христианина. "Слез твоих теченьми пустыни безплодное возделал еси и, иже из глубины воздыханьми, во сто трудов уплодоносил еси, и был еси светильник вселенней.." Произносил эти слова сегодня при утренней молитве и не подозревал, что свершаться сказанные слова. В 8 часов 45 минут утра явился на доклад к матушке со слезами на глазах граф Илларион Иванович Воронцов и директор Военно-медицинской академии Виктор Васильевич Пашутин.
В 7 часов 45 минут при посещении государя в его палате Виктор Васильевич Пашутин зарегистрировал смерть государя от Fatica 5 Vertebra, 6 Vertebra, 8 Vertebra, 9 Vertebra, 13 Vertebra Spina Dorsale, произошедшую около 3 часов ночи. "Восстановить позвоночную жидкость нам так и не удалось, Ваше Императорское Величество, что и стало окончательно губительным для спины императора, – произнес с горечью Виктор Васильевич Пашутин: – Как доктор, я ни разу не позволил себе произнести для Вас, что "доктора бессильны", но, увы, Господь пожелал сделать нас бессильными. Спасти императора нашему медицинскому составу оказалось не под силу. Говорю о сем событии с превеличайшей горечью подданного и приношу соболезнованием Вам и Вашей семье."
На руки матушке были переданы заключения медицинской комиссии госпиталя Императорской Военно-Медицинской Академии, актировавшей в 4 часов 59 минут 21 октября 1894 года смерть Его Императорского Величества Александра III Александровича Романова, от Fatica Spina Dorsale, случившейся в ареях 5 Vertebra, 6 Vertebra, 8 Vertebra, 9 Vertebra, 13 Vertebra. Матушка сделалась словно каменной и молвила мне, что необходимо сбираться в госпиталь, чтобы создать Свидетельство об упокоении батюшки. Для сего необходимо дать распоряжение Председателю Государственного Совета Князю Боголюбскому и Председателю Кабинета Министров Князю Глинскому собрать в Госпитале Императорской Военно-медицинской академии полные составы, подлежащих им государственных органов для свидетельствования Упокоения Государя.
Время необходимо было выбрать с 12 до 15 часов пополудни, я предположил, что наилучшим вариантом является 15 часов пополудни. Матушка произнесла: "Хорошо, что у меня неторопливый сын" и, приняв мое решение, отдала графу Воронцову распоряжение для Министерства Императорского Двора о созыве Комитета по Личным делам императорской семьи и престолонаследию к 18 часам 21 октября 1894 года в Тронном зале Большого Императорского Дворца. После сего Граф Илларион Иванович Воронцов и Виктор Васильевич Пашутин удалились, мы же с матушкой стали сбираться в госпиталь дабы проститься с телом отца без посторонних лиц. В палате матушка предалась рыданиям и прощальным речам. К одиннадцати часам к нам присоединились Сергий с Елизаветой. К двенадцати в госпиталь прибыл граф Илларион Иванович Воронцов с фельдъегерями и стопками бумаг, в коих содержалось 87 копий утреннего заключения медицинской комиссии госпиталя и столько же копий медицинского дела батюшки, содержавшего результаты всех медицинских комиссии по обследованию батюшки, проводившихся с 18 февраля по 20 октября 1894 года. Также в стопках были принесены особые бланки Государственного совета по случаю упокоения императора, тоже в количестве 87 копий.
Заседании Комиссии по Свидетельствованию об Упокоении Его Императорского Величества было решено провести в стенах библиотеки Госпиталя Императорской Военно-Медицинской Академии. Было печально наблюдать за ловкостью фельдъегерей, раскладывавших бумаги с вензельными орлами, и ощущать насколько не достает батюшки, сквозь серьезность и строгость сияющего не то своими золотыми волосами, не то бюргерским довольством на заседаниях Государственного Совета.
Хотел было отправиться к матушке, чтобы утешить ее рыданиями, но был остановлен графом Илларионом Ивановичем Воронцовым, сообщившем мне о возможном отсутствии Министра горной промышленности князя Василия Ивановича Шемячича, находящегося в поездке по серебряным рудниками, и Министра торговли князя Александра Степановича Верейского, находящегося с делегацией на Международной торговой выставке во Франкфурте. Посему отправился к матушке уже не столько с сожалениями и успокоениями, сколь с необходимостью решить насущные государственные вопросы.
К 15 часам в госпиталь прибыли все 85 участников Государственного Совета и Кабинета Министров. К 16 часам 45 минутам работа по заполнению особых бланком Комиссии по Упокоению Его Императорского Величества были завершены и бумаги сданы на досмотр главы Министерства Императорского Двора Иллариона Ивановича Воронцова и главы Канцелярии Его Императорского Величества князя Дмитрия Ивановича Волынского. Дмитрий Иванович пуще всех лил слезы и печаловался. "Вот уж не думал, что переживу второго императора, – ронял он слезы на реестр членов Государственного Совета, согласившихся с медицинским заключением по освидетельствованию смерти батюшки, предоставленное Госпиталем Военной-Медицинской Академией: – Что-то не то делается в березовой России, раз уж мне 88-летнему старику приходится хоронить золотоволосого красавца, которого я знал воистину славным и крепким юношей, и державным воином, и дельным отцом.
Вы уж постарайтесь, батюшка Николай Александрович, не уходите так скоро, как Ваш державный отче, не оставляйте Русь сиротинушкой! А я уж до конца дней своих буду корпеть тут над архивами, чтобы по силе моей помочь Вам и передать Волю и Дела былых правителей." Этими речами, признаться, я был тронут более всего! Воистину велика скорбь стариков, переживающих своих юных руководителей, которые при них вставали на ноги и при них вершили великие дела свои! Я позволил себе вольность и, присев рядом, обнял Дмитрия Ивановича. Друг мой разрыдался и измочил мой жилет на плече до нитки. Впрочем, вскоре с умилением успокоился. Да и мои глаза, признаться, были мокры.
В 17 часов скорбная процессия, состоящая из экипажей участников Государственного Совета и Кабинета Министров направилась в сторону Большого Императорского Дворца. Многие из участников скорбного утреннего совещания нашего прибыли в госпиталь Академии пешим ходом, посему и до Большого Императорского Дворца тоже отправлялись пешими. Пешком, следуя за компанией, возглавляемой князем Долгоруким, отправились и Сергий с Елизаветой. Я же оказался в экипаже матушки вкупе с графом Илларионом Ивановичем Воронцовым и юным другом моим князем Дмитрием Ивановичем Волынским. В Тронном Зале Большого Императорского Дворца было уже все подготовлено.
Даже не представляю, как графу Иллариону Ивановичу удалось проследить за порядками в двух столь разрозненных местах. Определенно, уставшие участники Государственного Совета и Кабинета Министров не были обойдены вниманием и прежде рассмотрения дела всех ждала кофейная пауза. В 18 же часов 45 минут приступили к рассмотрению вопросов о назначении времени похорон, уведомлению общества и иностранных держав, назначении времени миропомазания и коронации. Заседании Комитета длилось два часа пятьдесят минут. В 21 час 15 минут князь Дмитрий Иванович Волынский свидетельствовал журналистам и заинтересованным лицам подписанный 87 участниками Государственного Совета и Кабинета Министров Акт о Престолонаследовании Его Императорскому Величеству Александру III Александровичу Романову сыном и подданным Его Императорским Высочеством Великим Князем Николаем Александровичем Романовым.
Также журналистам и заинтересованным лицам было объявлено о назначении похорон батюшки на 24 октября в 15 часов и о моем миропомазании 3 ноября в 12 часов. Журналистские релизы, созданные скоропечатниками, граф Илларион Иванович Воронцов обещался разослать фельдегерской службой в газеты к 5 утра. Матушка, ныне утомленная, уснула в гостинной в одежде, и чем-то своими детскими чертами лица напоминает мне друга моего, князя Дмитрия Ивановича. Схожесть скорби внутренней, вероятно, способствует и схожести внешностей.
Закончить же сегодняшнюю запись я хочу Тропарем преподобного Илариона Псковоезерского и Гдовского, ибо иные слова не подходят к моему бдению над сном матушки и к созерцанию золотых огней ночного Санкт-Петербурга: "В молитвах бодрствуя, пресветлый храм Духа Святаго был еси, тем же и чудотворец предивный явился еси, преподобне отче наш Иларионе. О нас моли Христа Бога светом Божественнаго познания просветити ны и спасти души наша."
