23 сентября 15 лет со дня образования отметит монастырь Святых Царственных Страстотерпцев на Ганиной Яме. По благословению митрополита Екатеринбургского и Верхотурского Кирилла в этот день пройдут праздничные мероприятия. В этот день после праздничного архиерейского богослужения в храме Державной иконы Божией Матери на Ганиной Яме состоится открытие музейно-выставочного центра «Царский».
Среди экспонатов открывающегося Центра – подлинные предметы из бывшего Ипатьевского дома, где приняла мученическую кончину Царская семья. Музейные экспонаты Царскому монастырю на Ганиной Яме преподнес в дар бывший преподаватель учебного центра областного управления культуры, который размещался в Ипатьевском доме, — Юрий Петрович Сакнынь.
Юрий Петрович Сакнынь: В дар монастырскому музею
Я в течение нескольких лет проработал в учебном центре Дома народного творчества областного управления культуры, который размещался в бывшем Ипатьевском доме. Преподавал там основы наглядной агитации художникам-оформителям, приезжавшим из разных городов области для повышения квалификации. Наш кабинет располагался на первом этаже в той комнате, в которой при аресте содержались великие княжны – в угловой комнате, слева от каминного зала.
Когда до нас дошли слухи, что Ипатьевский дом собираются сносить, я стал предпринимать меры для того, чтобы помешать этим действиям. Я много лет был общественным инспектором Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК), и история города, всей нашей страны мне была совсем не безразлична. Поэтому я активно писал письма в ЦК КПСС, Петру Ниловичу Демину – министру культуры СССР, Борису Николаевичу Ельцину – первому секретарю обкома КПСС, а также в УКГБ СССР по Свердловской области: в них я просил сохранить Ипатьевский дом для истории. Однако к началу лета 1977 г. стало понятно, что дом отстоять не удастся. Более того, мне объявили, что я должен уволиться по собственному желанию с поста преподавателя Художественного училища им. Шадра, где я также учительствовал. На мой вопрос: почему я должен это сделать, мне ответили – «за монархическую деятельность». Хотя я монархистом никогда не был, а судьба Ипатьевского дома меня волновала, как гражданина, любящего свое Отечество и родной край.
Месяца за полтора до сноса, где-то к июню 1977 г. все учебные кабинеты были освобождены, люди переведены в другие учреждения, мебель вынесена. Тогда я понял, что в Ипатьевский дом нужно наведаться, чтобы хоть что-то вынести оттуда и сохранить для истории.
Я совершил несколько «рейсов» в Ипатьевский дом и каждый раз уходил с определенным уловом. Мне удалось отыскать, например, кусок бордюрных обоев, которые в момент нахождения Царской семьи в Ипатьевском доме, были приклеены в каминном зале. Эти бумажная бордюрная лента изначально была темно-зеленого цвета, сделана под кожу с тиснением, с тыльной стороны проклеена тканью для прочности: этот бордюр родной, времен Ипатьева. Когда я преподавал, там уже другие обои были. В краеведческом музее, насколько я знаю, хранится точно такой же кусок бордюрной ленты. Более поздние обои были совсем другого качества, гораздо более дешевые и менее красивые. Ну и по описаниям, по способу выделки, однозначно, это бордюрная лента, находившаяся в доме Ипатьева в момент проживания Царской семьи.
Также мне удалось подобрать несколько балясин из ограждения лестничного марша, ведшего с первого этажа в расстрельную комнату. Маршей было два, между ними – маленькая лестничная площадка. Я взял балясины из первого марша. Я с тоской посматривал тогда и на камин, но понимал, что мне не осилить его демонтаж, да и некуда было его везти. Хорошо, что сотрудники краеведческого музея его забрали и сначала отнесли в храм на Вознесенской горке, а оттуда – в краеведческий музей.
Когда я пришел в Ипатьевский дом в другой раз, то там уже были выломаны половицы. Краеведы рассказывали, что под половицами много еще чего удавалось найти. Уже была пробита стена. И я взял несколько кирпичей фирмы Густомесова, из которых было построено здание. Также я снял бронзовую задвижку с окна, которую из помещения, где я потом хранил все эти вещи, украли мародеры.
Где-то в 80-м году ХХ века мне удалось разыскать один сундук с интересной историей. Я многие годы являлся экспертом по проведению государственной историко-культурной экспертизы Росохранкультуры по УрФО, в чем аттестован Приказом Министерства культуры РФ. И как эксперт, со всей убежденностью утверждаю, что это дорожный сундук из обоза Царской семьи, привезенный вместе с другими из Царского Села в Тобольск и позже, в Екатеринбург. На задней стенке его написан краской номер «29». Сундук очень большой, тем не менее, он по всем признакам является не емкостью для постоянного хранения, а специально изготовленной тарой для перевозки вещей. Для быстрого переезда можно было бы просто мелом написать номер. А здесь все делалось основательно. У царского камердинера существовал список, где что находилось. При этом в каждом сундуке находилось что-то определенное: фото принадлежности, одежда и т.д. Передвигать его могли только вчетвером, на нем имеются по две ручки с каждой стороны. В сундуках для постоянного хранения вещей обычно использовались железные полосы через каждые 10 см, а с лицевой стороны под это железо подводились еще и жестяные вставки. Но наш сундук по конструкции был не для постоянного хранения вещей в доме, а для транспортировки, и на крышке были всего четыре железные полосы (отличительная особенность таких сундуков).
Так что это совершенно точно – дорожный сундук. Но даже самый богатый екатеринбургский купец или золотопромышленник не ездил на далекие расстояния с таким количеством скарба. Есть свидетельство владельца дома Николая Ипатьева о количестве телег в обозе императора, о которых он сообщал на допросе у следователя Сергеева.
«Протокол допроса свидетеля 1918 года, ноября 30 дня, в городе Екатеринбурге, Член Екатеринбургского Окружного Суда И. А. Сергеев допрашивал нижепоименованного в качестве свидетеля, с соблюдением 443 ст. уст. угол. суд. и он показал: Я, Николай Николаевич Ипатьев, 50 лет, капитан инженерных войск в отставке, православный, не судился, живу в городе Екатеринбурге, по Вознесенскому проспекту, в собственном доме, купленном мною в 1918 году у И. Г. Шаравьева…
Днем 29 апреля в мой дом были доставлены б. Император Николай Александрович с супругой и одной из дочерей /кажется, Марией Николаевной/; о приезде Государя я узнал от одного из своих соседей. Приблизительно через месяц от меня потребовали ключ от каретника для помещения Царских вещей; я видел сам, что имущество было привезено на 28 подводах. Об условиях жизни Государя и его Семьи в моем доме я ничего не знаю, так как вскоре уехал из города в с. Курьинское, откуда вернулся в город лишь в августе месяце. 22-го июля я получил от моей belle soeur Евгении Федоровны Попель условную телеграмму: “жилец уехал”, означавшую, что дом мой свободен»… (ГА РФ, ф. 1837, оп. 4, д. 1, л. 204-205).
Итак, были 28 подвод. Наш сундук настолько большой, что на подводу войдет только один такой. Мне попадались сведения, что в обозе были сундуки разного объема. На каких-то подводах стояло – по одному, на каких-то по два. Поэтому номер «29» здесь вполне уместен. Несмотря на его некоторую простоту, этот сундук изготовлен в Санкт-Петербурге в очень хорошей мастерской. При изготовлении использовано дерево золотисто-медового цвета, предположительно, кедр, чтобы моль не заводилась. На углах сундука были металлические узорные детали. И шарниры на крышке были не обычными, а с узорами, латунные, золотистого цвета. Все делалось на совесть. К сожалению, мародеры при грабеже нашего Музея городского быта, который я пытался организовать в Екатеринбурге, отвинтили латунные шарниры с крышки сундука.
В 1918 г. солдатня из охраны Царской семьи тоже все растаскивала. На передней части сундука, есть след от ударов штыка мосинской винтовки. Прежде сундук закрывался на 3 замка, но их все посбивали, а характерный след от удара штыком сохранился. Я убежден, что этот и подобные сундуки хранились в каретном сарае столько, сколько там находился император. В материалах описывается, что у Императора Николая II на поясе висела связка ключей, в том числе, от каретного сарая. По необходимости он сам туда ходил и лично открывал тот или иной сундук. Этот каретник представлял из себя каменное здание, в котором раньше находились транспортные средства прежних владельцев усадьбы.
Номер «29», написанный масляной краской, говорит нам о многом. К примеру, если бы этот сундук использовался неким купцом при хранении товара в лавке, то нумерация была бы на крышке или лицевой стороне, так бы диктовала логистика. Нумерация на задней стенке возможна, если доступ к сундуку, возможен при транспортировке с разных сторон, к примеру, при загрузке его на подводу. А по приезду нужно было только в правильном порядке их расположить.
В 1977 г. был снесен не только Ипатьевский дом, рядом находились много бывших купеческих домов, которые также были разрушены в связи с реконструкцией улицы Карла Либкнехта. В один из таких домов тогда и попал этот выпотрошенный сундук после убийства Царской семьи. Когда соседние дома сломали, людям дали квартиры в деревянных домах на ул. Декабристов, откуда этот сундук уже попал ко мне. От сундука его хозяева решили избавиться, когда переехали в другое жилье. За многие годы как его только не использовали: и как емкость для хранения, и как рабочий верстак, и для многих других нужд.
За долгие годы моей работы в качестве государственного эксперта по культурным ценностям через мои руки прошли многие старинные вещи. Я давал экспертные оценки при вывозе серьезных культурных ценностей за границу и ввозе таковых в Россию. И самых разных сундуков я перевидал на своем веку немало. Еще раз повторюсь: я убежден, что данный сундук был привезен вместе с Царской семьей в Екатеринбург в 1918 г.
Теперь все эти вещи:
- 1. кусок бордюрной обойной ленты из каминного зала Ипатьевского дома,
- 2. балясины из лестничного марша, ведущего в расстрельную комнату,
- 3. кирпич с фабричным клеймом «Густогмесов»,
- 4. сундук из царского обоза
я решил передать в музей монастыря святых Царственных Страстотерпцев в урочище Ганина яма, чтобы память о трагических событиях, произошедших в 1918 г. в Екатеринбурге, сохранялась на многие века.
Биографическая справка
Юрий Петрович САКНЫНЬ
Юрий Петрович родился 21 сентября 1926 г. в Свердловске.
В 1944 г. призван на воинскую службу в ряды Красной Армии.
В 1950 г. демобилизован, зачислен студентом в Московский заочный Полиграфический институт, принят корректором в газету “Путевка”.
В 1951 г. художник-оформитель художественных мастерских.
1953 г. — художник ДК строителей им. А.М. Горького.
1955 г. — старший технический редактор журнала АН СССР “Физика металлов и металловедение”.
1956 г. — окончил Полиграфический институт по специальности “Художественный редактор печатной продукции”.
1957 г. — принят художественным редактором в Средне-Уральское книжное издательство.
1967 г. — художник-промграфик Всесоюзного научно-исследовательского института технической эстетики (УФ ВНИИТЭ).
1969 г. — художественный редактор Уральского отделения Внешторгиздата.
1970 г. — художественно-технический редактор литературного журнала “Урал”.
С 1970 г. — художник-преподаватель Свердловского художественного училища им. И.Д.Шадра и преподаватель учебного центра областного управления культуры, который размещался в бывшем Ипатьевском доме.
Государственный эксперт по культурным ценностям при Территориальном управлении по сохранению культурных ценностей Екатеринбурга (с 2000 г.).
Первый председатель Городского общества филателистов и коллекционеров.
Один из основателей клуба “Уральский библиофил” и Клуба любителей миниатюрной книги “Диамант”.
Председатель Клуба знатоков города.
Член Общества уральских краеведов.
Член городского Клуба коллекционеров при Музее истории Екатеринбурга “Орест” (Общество ревнителей старины).
Член Правления ветеранов уральской журналистики.
Лауреат VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве (1957).
Член Союза журналистов СССР и России (1965).
Ветеран труда (1996).
Награжден медалями
“За Победу над Германией” (1945),
“30 лет Советской Армии и Военно-морского Флота” (1948),
“100 лет со дня рождения Г.К.Жукова” (1996).
