Скит на Актае в начале 20 века
Известно, что Косма, с детства привыкший посещать церковные богослужения и слушать рассказы из житий святых, чувствовал нерасположение к мирской жизни и мечтал о жизни иноческой. Для того чтобы лучше ознакомиться с жизнью в монастырях, он предпринял путешествие на Соловки, был и в других северных обителях, а затем прибыл в Верхотурский монастырь на поклонение святым мощам праведного Симеона. Сам он так впоследствии говорил близким: «У Симеона праведного приглянулось мне лучше всех монастырей»[3].
Весной 1899 года, в возрасте около тридцати пяти лет, оставив дом и родных, Косма Мокиевич поступил в Свято-Николаевский Верхотурский мужской монастырь, где первыми его послушаниями стали послушания печника и штукатура. В то время монастырь этот славился своим внутренним благоустройством и истинно монашеской жизнью братии. Еще был жив старец схимонах Илия (Чеботарёв), окормлявший как братию обители, так и многочисленных богомольцев, а обязанности настоятеля с середины 1899 года стал исполнять иеромонах Арефа (Катаргин), возведенный вскоре в сан игумена. Подвижник и молитвенник, ревнитель святоотеческого предания, он неусыпно следил за внутренней жизнью братии: при нем продолжала развиваться в монастыре традиция старчества, все братия должны были заниматься умным деланием и чтением творений святых отцов. Несомненно, что, как и все поступавшие в монастырь, Косма был сразу же определен для духовного руководства к одному из старцев обители, получал от него наставления в духовной жизни, обучаясь постепенно молитве и приобретая опыт в борьбе со страстями. Как вспоминали современники, он имел расположение к жизни пустынной: знал только послушание, церковь и келью, избегал разговоров. Если же ему приходилось что-либо говорить, то, к удивлению всех, несмотря на свою малограмотность, говорил весьма поучительно, ссылаясь на творения святых отцов. Печальным его никто не видел — всегда он имел радостное настроение.
Через пять лет, 13 февраля 1904 года, произошло одно из самых важных событий в его жизни: он принял постриг в монашество с именем Каллист.
Поскольку монах Каллист всегда стремился к уединению, он перешел в более отдаленный Кыртомский монастырь, но смог там пробыть недолго: сырой климат неблагоприятно сказался на его здоровье. В августе 1904 года он был переведен в Далматовский Успенский монастырь. Здесь отец Каллист стал исполнять послушания келиарха и печника. Как келиарх, он должен был теперь следить за тем, чтобы никто в монастыре не ходил праздно по братским кельям, не пустословил, не посещал приезжих мирян без благословения. Он должен был всегда знать, кто и по каким причинам отсутствует на богослужении и в трапезе, кто заболел, кто по какой-либо нужде выезжает из обители. Наблюдал отец Каллист и за порядком в кельях и корпусах. Вероятно, он исполнял эту должность с ревностью и усердием, так как в его послужном списке говорилось, что «качеств [он был] очень хороших, к послушанию усерден и способен»[4].
В 1906–1907 годах по благословению иеромонаха Максимилиана, исполнявшего в то время должность настоятеля обители[5], и с разрешения епархиального начальства отец Каллист смог совершить паломничество по святым местам Палестины и Афона. Он посетил также и многие обители в России. Паломничество продолжалось почти девять месяцев и, несомненно, доставило ему большое утешение. Во время этого путешествия многие опытные старцы советовали отцу Каллисту возвратиться в тот монастырь, где он полагал начало иночеству и принял монашество, а именно — в Верхотурскую обитель.
По возвращении из путешествия он исполнил это благословение. С того времени он стал проживать в Больше-Актайском скиту, исполняя послушание гостиничного. Он заботился о приезжих, умел утешить скорбящих, примирить враждующих. За время его служения в гостинице не происходило никаких конфликтов и недоразумений.
Когда Больше-Актайский скит находился под обстрелом красноармейцев, монах Каллист переехал в Мало-Актайский скит, где в октябре 1918 года ему было суждено встретить свою мученическую кончину.
После захвата монастыря большевиками все трудоспособные послушники и монахи (около сорока человек), были насильно мобилизованы в армию на подсобные работы. Им пришлось работать на 4-й Екатеринбургский полк, расположившийся в монастыре, причем трудились они на тех же условиях, что и красноармейцы: пищевое довольствие получали от полка, имели солдатскую одежду, которую, впрочем, носить отказывались. В основном, мобилизованные насельники работали портными, сапожниками, кузнецами, столярами, плотниками и печниками, то есть исполняли то же, что делали в обители и до революции, только теперь — на пользу красноармейцев. По свидетельству настоятеля обители архимандрита Ксенофонта (Медведева)[43], иноки принимали «это как послушание монастырское… трудились не за страх, а за совесть, почему и заслуживали от старших над ними красноармейцев похвалы»[6]. Вероятно, наравне в прочими трудился и отец Каллист.
В октябре 1918 года монаха Каллиста вместе с монахом Иакинфом благословили охранять монастырский Мало-Актайский скит от грабежа красноармейцев, которые, отступая из Верхотурья, остановились в его окрестностях. Когда в скит пришли солдаты, они стали искать якобы спрятанные здесь деньги, а затем схватили монахов. Безбожники предлагали отцу Каллисту и отцу Иакинфу отречься от Христа и этим сохранить себе жизнь, но те отказались спасти свою жизнь путем отречения от Спасителя, веруя в непреложность слов Господа нашего Иисуса Христа: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее»[7]. Вот как рассказывал об этом убийстве настоятель Свято-Николаевского монастыря архимандрит Ксенофонт в отчете обители за 1918 год:
Икона преподобномучеников Иакинфа (Питателева) и Каллиста (Опарина)
«…Монахи — Каллист и Иакинф бывшими 12/25 октября в ските красными были взяты и уведены неизвестно куда. <…>
[Позже], частным образом выяснилось, что монахи — Каллист и Иакинф — [у]биты при ст[анции] Корелино вблизи с[е]м[а]фора, день на четвертый после взятия их из скита, следовательно, 16–17 октября. Их привели сюда, — как передают, — прямыми лесными путями; часть пути следовали и по ж[елезной] д[дороге], т[о] е[есть] от линии фронта до указанной станции. <…> Очевидцы передают, что им, монахам Каллисту и Иакинфу, убийцами-красными предлагалось во избежание смерти „отреч[ь]ся от Христа“, но как это диавольское предложение иноками было категорически отвергнуто, то тут же на месте и были убиты выстрелами из револьвера, а монах Каллист, как оказалось потом, кроме того, имел большую поперечную штыковую рану на шее. Зарыты были очень мелко, почти в болотине, недалеко от места их убийства»[8].
После обнаружения тел убиенных они были перенесены в Верхотурье и перезахоронены на монастырском кладбище около церкви святого Неофита.
Преподобномученик Каллист (Опарин) прославлен в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской от Екатеринбургской епархии 17 июля 2002 года. В 2010 году его имя включено в Собор Екатеринбургских святых.
Источники
ГАСО. Ф. 603. Оп. 1. Д. 640, 681, 688, 719, 731, 737.
ЦДООСО. Ф. 76. Оп.1. Д. 780.
Жития святых Екатеринбургской епархии. — Екатеринбург: Издательский отдел Екатеринбургской епархии, 2008.
Тихон (Затёкин), игум., Нечаева М. Ю. Уральская лавра. Екатеринбург, 2006.
Тобольские епархиальные ведомости. 1919. № 14.
[1] В некоторых послужных списках значится «неграмотный».
[2] К нижним чинам относились в то время чины рядового и ефрейтора.
[3]Тобольские епархиальные ведомости. 1919. № 14. С. 213.
[4]ГАСО. Ф. 603. Оп. 1. Д. 688. Л. 100.
[5] Иеромонах Максимилиан (Михаил Петрович Медведев; 1874–1925) исполнял должность настоятеля Далматовского Успенского монастыря с 21 сентября 1905 года по 26 ноября 1910 года.
[6] ГАСО. Ф. 603. Оп. 1. Д. 737. Л. 36.
[7] Мк. 8, 35.
[8] ГАСО. Ф. 603. Оп. 1. Д. 737. Л. 44–44 об.
