Америка в свете последних событий, когда на политическом, экономическом поприще бушуют страсти планетарного масштаба, в течение XX века стала местом, откуда выходят выдающиеся святые, равные по значению апостолам первого века.
Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский Чудотворец, прославление которого состоялось двадцать лет назад, был именно таким. Он шел вразрез с мнением большинства. Главным для него было следовать путем Христа. Его духовные чада в Америке, Австралии, Европе, Китае, Африке основали множество православных монастырей и православных приходов. Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский стал один из первых иерархов, который во всеуслышание начал прославление Царя и Его Августейшей Семьи. Уже в 1929 году появляется первые проповеди о подвиге Царя. Сравнивая Государя Императора Николая II с другими выдающимися монархами Династии Романовых, епископ Иоанн Шанхайский, ставит его реформы несравненно выше по достижениям, чем реформы Петра I, или Александра II.
Храмы-памятники Царственным мученикам в Шанхае, Париже, Брюсселе, Сиэтле, воздвигнутые им в 30-50 гг. XX века, задолго до прославления Царственных страстотерпцев, стали светочами веры и утешением для паствы, находящейся в рассеянии. Будущий святитель ревностно в течение двенадцати лет служил и был первым настоятелем Храма-памятника в Брюсселе, в честь Иова Многострадального. Главной святыней храма стал синий кофр Императрицы Александры Феодоровны, куда были собраны все артефакты, собранные следователем Н.А. Соколовым в 1919 году на Ганиной Яме.
Первоначальная Европейская кафедра была в Париже. «Собором» владыке служил гараж. В нем не было ни окон, ни вентиляции, всегда было сыро и холодно. Этот храм был освящен во имя Всех святых, в земле Российской просиявших, и посвящен памяти святых Царственных страстотерпцев. Так Владыка словно прозревал будущее, и незримо прокладывая нить к Екатеринбургской Голгофе, верил, что на месте зловещего подвала когда-нибудь поднимется Храм.
Получив блестящее юридическое образование, имея в своем роду выдающихся деятелей (среди дворян Максимовичей были просветитель Сибири и Китая — святой Иоанн Тобольский, ректор Киевского Университета, предводители дворянства), будущий святитель Иоанн имел необыкновенное смирение. Когда его духовный наставник – Митрополит Антоний (Храповицкий), первоиерарх Русской Православной Церкви заграницей решил рукоположить его во епископа, иеромонах Иоанн, был уверен, что его вызвали по ошибке. Благословляя его на Шанхайскую кафедру, Митрополит Антоний написал своему другу Архиепископу Димитрию: «Вместо себя самого я, как мою душу, как мое сердце посылаю к Вам владыку епископа Иоанна. Этот маленький, слабый человек, почти ребенок с виду, является каким-то чудом аскетической стойкости и строгости в наше время всеобщего духовного расслабления!» Его кротость, любовь к ближнему, исполненность Божественной благодати уже в молодые годы не оставались без внимания. Еще одним наставником будущего святителя был епископ Николай Охридский (Велимирович) – выдающийся проповедник и богослов. Он очень ценил и любил иеромонаха Иоанна и часто повторял: «Если хотите видеть живого святого, поезжайте в Битолу, к отцу Иоанну».
С юности Михаил Максимович, так звали «русского архипастыря» в миру, нес аскетические подвиги: по ночам молился с поднятыми руками, не спал на кровати, не носил обуви, питался один раз в день. И хотя внешние его данные были ничем непримечательны, все это компенсировалось необыкновенной силой духа. Плохая дикция не мешала ему произносить выдающиеся по силе проповеди, а врожденная хромота – проделывать огромные расстояния, преодолевая их в зной и жару, спеша к своим пасомым, которые ждали и призывали своего пастыря – в госпиталях, приютах, домах для душевнобольных и тюрьмах.
Почитание забытых святых западной Церкви, прославленных на Западе до раскола в 1054 году, стало одним из основных деяний Архиепископа Иоанна. Покровители европейских столиц – святая мученица Генофева (Женевьева), святой Виктор, святой Патрикий и сотни других стали достоянием православного мира.
Архиепископ Иоанн был вдохновителем прославления святого Иоанна Кронштадтского, святой блаженной Ксении Петербургской, святых старцев Оптинских, преподобного Германа Аляскинского.
Его любимцами были дети. Он с радостью общался с ними, экзаменовал, дарил подарки. У него был обыкновенный педагогический метод, сущность которого заключалась в личной заботе, в любвеобильном воспитании каждого воспитанника и раскрытии в его душе духовной жизни. За годы его земной жизни через приют, основанный в Шанхае в честь св. Тихона Задонского, и перебравшийся вместе со святителем в Сан-Франциско, прошли более трех тысяч детей. «Он мог смотреть им в глаза по несколько минут тем тёплым лучистым светом, который проникал в глубину души, и это было как объятие матери для младенца. Этот взгляд был незабываем. Тело этого аскета было как высохшая кора дерева, но каждый, кто встречался с ним взглядом, ощущал себя самым любимым существом на земле».
Как и прежде, в Сербии и Шанхае, дети в приютах, так и среди паствы, были ему абсолютно преданы. Существует много трогательных историй о том, как блаженный непостижимым образом знал, где может быть больной ребенок и в любое время дня и ночи приходил утешить его и исцелить, хотя физически такое перемещение казалось невозможным.
Владыку знали и высоко чтили во всем мире. В Париже диспетчер железнодорожной станции задерживал отправление поезда до прибытия «Русского архиепископа». Во всех европейских больницах знали об этом епископе, который мог молиться за умирающего всю ночь. Его очень часто звали к одру тяжело больного – будь то католик, протестант, православный или кто другой, – потому что, когда он молился, Бог был милостив. И еще чаще Владыка Иоанн приходил сам, ведомый Господом. В Версале, где он часто ходил пешком по улицам, французские женщины выводили больных детей на улицы, для того, чтобы их благословил святой Иоанн Босой.
Владыка Иоанн мог укрощать многие страсти: душевнобольные при нем становились кроткими, бушующие тайфуны обходили Филиппинские острова в Тихом океане, на которых в течение двадцати семи месяцев спасалась его паства. Американские сенаторы, по настойчивым просьбам Епископа Иоанна, заседая пятнадцать часов, внесли поправки в законопроект и выдали паспорта для пяти тысяч русских беженцев. В Шанхае он был пастырем для 300-тысячной русской диаспоры, не имевшей документов, прав, а часто и средств к выживанию. В Сан-Франциско он смог построить величественный собор в честь Иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость», пусть даже ему пришлось предстать перед судом по нелепому обвинению в финансовых растратах, быть оклеветанным и преследуемым.
Архиепископ Иоанн будучи хранителем «Одигитрии русского рассеяния» – чудотворной иконы Божией Матери Знамени Курской-Коренной, рядом с которой он сподобился почить, при жизни был пастырем всех русских находящихся в эмиграции «по лицу вселенной рассеянных».
Тысячи людей в мире почитают владыку Иоанна, как великого праведника и святого, обращаются к нему с горячей молитвой, прося помощи и утешения в скорбях душевных и физических.
В архиепископе Иоанне были соединены несколько видов христианского подвига, которые так редко совмещаются: во-первых, это мужество доблестного князя Церкви, во-вторых, аскетизм по преданиям святых столпников, берущих на себя строжайшее самоумерщвление и, в третьих, по временам подвиг юродства, превосходящий собой мудрость века сего.
Радуйся Святителю Отче Иоанне, в бедах скорый помощниче!
