«Тут все с грязными руками, а ты с чистыми… вези сам себя, а за счет тебя поедем и мы»: 9 августа память священномученика Платона Горных

Село Покровское было основано в XVII веке. В 1821 году в селе был построен величественный каменный двухпрестольный храм во имя Покрова Божией Матери.

Кроме пастырских обязанностей, отец Платон нес послушание миссионера и законоучителя. За усердное служение он к 1904 году был награжден скуфьей, а к 1915-му — камилавкой. В октябре 1908 года в Духовной Консистории было принято решение: от имени Его Преосвященства ходатайствовать перед Святейшим Синодом о награждении священника Платона Горных за безупречные 25-летние труды по народному образованию орденом Святой Анны III степени.

У отца Платона была большая и дружная семья, в которой дети почитали своих родителей, были послушны и трудолюбивы. Своим детям батюшка старался дать хорошее образование. Так, известно, что его дочь Александра в 1908 году окончила полный гимназический курс Мариинской женской гимназии в городе Ирбите и с разрешения педагогического совета гимназии поступила в восьмой педагогический класс, выбрав для специального изучения математику. Окончив педагогический класс, Александра получила звание домашней учительницы. За время обучения в гимназии дочь отца Платона «показала отличное поведение»^[2].

С началом революции спокойная и размеренная жизнь семьи закончилась. В ноябре 1917 года атаман Оренбургского казачьего войска полковник А. И. Дутов вступил в борьбу с большевиками. Отец Платон благословил своего сына Александра вступить в войско атамана Дутова.

В Ирбитском уезде советская власть установилась в феврале 1918 года. Уездный совет взял власть в свои руки, избрал исполнительный комитет и организовал при нем отделы, заменившие собой упраздненные учреждения местного самоуправления. На местах стали формироваться красногвардейские отряды для защиты Советов, борьбы с контрреволюцией, реквизиции скота и продовольствия. Они создавались фабрично-заводскими или партийными комитетами на добровольных началах, по производственно-территориальному принципу. Красногвардейцами могли быть рабочие и работницы, состоявшие членами социалистических партий или профессиональных союзов, а в сельской местности — бедняки, батраки и бывшие солдаты. В Ирбитском уезде красногвардейские отряды состояли исключительно из большевиков и левых эсеров. До создания регулярной Красной армии эти отряды были главной опорой большевиков. Однако из-за отсутствия дисциплины такие вооруженные формирования оказались малопригодными для серьезных боев, поэтому их вскоре стали использовать в качестве карателей.

Такой отряд был создан в январе 1918 года в селе Егоршинском А. О. Павловским, работавшим слесарем в депо на железнодорожной станции. Павловский был обеспокоен тем, что железная дорога около станции Егоршино никем не охраняется, у большевистской организации района нет авторитетного руководителя, процветает пьянство. Он провел собрание среди рабочих депо станции Егоршино, на котором сорок человек изъявили желание войти в отряд, а командиром избрали его самого. Вскоре этот отряд стал исполнять карательные функции, численность его увеличилась.

В июле 1918 года А. О. Павловский получил донесение от военкома села Покровского, будто священник этого села отец Платон, пользуясь своим авторитетом, подрывает доверие сельчан к большевикам. В том же доносе говорилось, что до революции священник был «председателем Союза истинного русского народа»^[3], в настоящее время советскую власть не признает, а поддерживает связи с бывшими офицерами царской армии, купцами, священниками из других приходов. Кроме того, священник общается с диаконом церкви села Трифоново, у которого под видом инженера и родственника живет бывший князь, а также встречается с бывшим исправником Екатеринбурга и бывшим крупным извозопромышленником. Павловский писал в своих воспоминаниях: «Част[ь] я [из] этого букета расстрелял, част[ь] передал в ЧеКа, и част[ь] расстреляли… ребята из первого крестьянского полка. <…> А часть этой сволочи осталась, и пришлось рас[с]треливать другим»^[4].

Через некоторое время тот же военком донес Павловскому, будто отец Платон уже открыто выступает против советской власти. В доказательство были переданы слова, якобы сказанные священником: «Ну как можно теперь прийти в Совет, что за власть собралась: рвань с грязными руками. Сидишь за красным столом, и поговорить нельзя, да и говорить-то не умеют»^[5]. Эти слова сильно задели Павловского. Он взял с собой несколько красногвардейцев, и они до восхода солнца на дрезине выехали в Покровское, чтобы произвести у священника обыск, арестовать и «ликвидировать» его. «Я давал распоряжение: „К семафору!“. Это значило — расстрелять. Это были два слова, которые прекращали жизнь контрреволюционера и освобождали рабочий клас[с] от лишней пакости, мешающей рабочему классу творить великое дело»^[6], — писал Павловский. При этом у него даже не возникло мысли перепроверить информацию: действительно ли отец Платон говорил такие слова или его оклеветали недоброжелатели, так как сведение личных счетов чужими руками в то смутное время было обычным явлением.

В июле 1918 года красногвардейцы вошли в дом священника в тот момент, когда матушка готовила завтрак. Она сначала растерялась, но, взяв себя в руки, спокойно и вежливо пригласила незваных гостей за стол. Командир отряда приказал своим бойцам «хорошенько закусить», не стесняться того, что «грязные руки попу и попадье не нравятся»^[7]. После того, как завтрак был съеден, красногвардейцы объявили отцу Платону, что приехали с обыском, так как предполагают, что у него хранится офицерское обмундирование и оружие. Во время обыска действительно были найдены обмундирование, револьвер, шашка и винтовка. Эти вещи, скорее всего, принадлежали сыну отца Платона, который находился в войсках А. И. Дутова. Священника арестовали и хотели после краткого допроса расстрелять. Но когда батюшку стали выводить, возле его дома уже собралось около пятисот сельчан. В то время нечасто случалось, чтобы прихожане при аресте своего священника старались его защитить. Видимо, отец Платон смог стать для них истинным пастырем, ради которого они были готовы даже подвергнуть себя опасности. Женщины с криком набросились на красногвардейцев и попытались освободить священника. Тогда Павловский выхватил шашку и пригрозил, что зарубит всякого, «кто посмеет… отнимат[ь] попа»^[8]. Кроме того, он взял в руки бомбу и приготовился бросить ее в толпу. Но люди не расходились и просили не убивать священника. Красноармейцы дали залп в воздух, быстро сели с отцом Платоном на дрезину и поехали в штаб на станцию Егоршино.

«Злоба меня душила на попа… Я хотел сначала покончит[ь] с попом, спустившис[ь] под первую гору от Покровского, но передумал»^[9], — писал Павловский. Он решил помучить священника, заставить его, почти 60-летнего, везти дрезину: «Тут все с грязными руками, а ты с чистыми… вези сам себя, а за счет тебя поедем и мы»^[10].Отец Платон сначала отказался — для него такой труд был непосильным. «Я тогда вынул наган и дал сроку три минуты, а сам был доволен, что он откажется, так как не надо будет возит[ь]ся с ним дальше. [Я] направил револ[ь]вер на него, скомандовал: „Раз… два“, но поп, не ожидая „три“, сказал: „Хорошо, буду крутить дрезину“. <…> Фигура попа была комична. День был жаркий, поп высокого роста. Когда [он] нагибался, волоса рассыпались на лицо, по волосам — пот, пыль… [похож он был] на… дикаря из Африки»^[11].

В штабе Павловский рассчитывал получить разрешение на расстрел отца Платона. Но на станции начались волнения среди рабочих депо, многие из которых были из села Покровского, хорошо знали и любили отца Платона. Разбираться в ситуации приехал комиссар Северо-Урало-Сибирского фронта Георгенбергер, который предложил отпустить священника под расписку, а расстрелять потом, при более удобном случае. Так и было сделано — отца Платона отпустили. Иван Осипович Бабай, армянин из села Егоршинского, до революции служивший подрядчиком, хотел отвезти батюшку в Покровское на подводе, но ему не удалось этого сделать: озлобленный Павловский не мог допустить, чтобы кто-то помог отцу Платону. Проезжая мимо дома Бабая, Павловский увидел, что тот приготовил повозку, и тут же приказал ее отобрать, так как его отряд выехал на подавление восстания в селе Мостовском без повозки. Бабай просил оставить телегу, чтобы отвезти отца Платона, но Павловский набросился на него с такими грязными ругательствами и угрозами, что Иван Осипович вынужден был отступить. Измученному отцу Платону пришлось возвращаться домой пешком.

Причиной того, что священника отпустили, было и обострение военной обстановки в Егоршинском районе: Павловский выехал из Егоршинского на выполнение «операций».

В первых числах августа 1918 года вдоль железных дорог Богданович — Егоршино и Ирбит — Егоршино начались бои Западно-Сибирского отряда белых с полками Восточной дивизии красных. Имея значительное превосходство и владея егоршинским железнодорожным узлом, красные умело маневрировали своими силами и в течение полутора месяцев сдерживали белых, на других же фронтах Белая армия стала одерживать победы. В тылу красных начались восстания крестьян и рабочих, которых пытались насильно мобилизовать в Красную армию. Отряд Павловского участвовал в подавлении этих восстаний. «На фронте — прорыв, в тылу — вос[с]тание, и надо что-то сделат[ь], чтобы… быстро ликвидировать вос[с]тание»^[12], — сетовал Павловский.

Но он владел только одним методом решения проблем — террором. К этому времени в Красной армии уже сложилась определенная система действий для захвата и удержания власти. Регулярные части Красной армии сражались с частями Белой армии, а с восставшим населением в тылу боролись красногвардейские отряды, специальные отряды ЧК. Эти карательные войска стали активно проводить политику красного террора. Воспоминания Павловского наглядно показывают картину происходившего в то время, раскрывают внутреннее состояние руководителя красногвардейского отряда, мотивы его поступков. В качестве примера можно привести несколько случаев, о которых говорит в своих воспоминаниях Павловский.

Так, ему доложили, что за Покровским селом видели разведку белых. Он тут же двинулся к селу, чтобы уничтожить противника, но сделать этого не удалось. Разозленный неудачей, в мрачном расположении духа Павловский увидел на железнодорожной станции «господина» в золотом пенсне и шляпе. Ему показалось, что «господин» посмотрел на него иронично. «Я выхватил наган, навел прямо в лоб господина… и стал взводит[ь] курок нагана. [Из] большого господина сразу сделался маленький, ровно кости в мешок убрал. <…> Я, не сводя наган, повел [его] в штаб»^[13]. Расправиться с этим «господином» Павловскому не разрешили, так как он оказался представителем германского консульства.

Вскоре пришло сообщение о восстании в селе Багарякском. Павловский с отрядом выехал к станции Синарская. Но в это время вспыхнуло возмущение среди населения села Егоршинского, оттуда пришла телеграмма, что ревком в опасности и надо возвращаться назад. «Я по станции… бегал как сумасшедший. <…> Мне нужно было употребит[ь] все средства… [чтобы] не дать укрепит[ь]ся, нанести решительный удар и разоружить вос[с]тавших»^[14]. В Егоршинском восстание быстро подавили, арестованы были те, кого Павловский посчитал виновными, хотя никаких доказательств их виновности не было. «Я тут же [по]требовал от ревкома, чтобы те дали согласие мне их рас[с]трелять. На это ревком не согласился, бояс[ь] возбудит[ь] массы. После больших споро[в] было решено держат[ь] [их] эту ноч[ь] под арестом, [а] завтра их отправить в Свердловск^[15]. Я тогда, уходя обедать, последний раз высказал свою мысль, что я их расстреляю и напишу в Свердловск, что были застрелены при побеге»^[16]. Злобу свою каратель вымещал на мирных жителях: расстрелял двух гимназистов, одному из которых было шестнадцать лет, другому семнадцать, и престарелого генерала с сыном. В своих воспоминаниях Павловский подробно и спокойно рассказывает о казнях, не испытывая ни капли сомнения в правомочности содеянного, полностью уверенный в своем праве вершить суд над другими людьми.

В районе действовали и другие красныеотряды, которые также грабили население, арестовывали, убивали… В конце июля отец Платон с еще одним священником, отцом Флорентием Троицким, и его сыном гимназистом был арестован латышами-красноармейцами, которые, обвинив их в сочувствии белым, повезли в штаб на станцию Егоршино, чтобы там расстрелять. Готовясь к смерти, священники исповедались друг у друга. По воспоминаниям отца Флорентия, на душе стало легче, страх смерти отступил от них. Но, не довезя до станции шести верст, латыши отпустили арестованных.

Приблизительно в это время в селе Покровском красными была объявлена мобилизация, однако крестьяне приняли ее очень неохотно; подлежавшие призыву стали скрываться в лесах. По доносу одного из крестьян в ночь на 27 июля/9 августа 1918 года в село Покровское ворвался отряд карателей. Отец Платон и отец Флорентий Троицкий были вновь арестованы. Собрав народ, каратели выбирали каждого десятого, ставили у стены дома и, угрожая расстрелом, требовали показать, куда ушли мобилизованные крестьяне. Так продолжалось несколько часов, затем был вынесен приговор: отца Платона и двух прихожан расстрелять на страх другим, а остальных отпустить.

Около двух часов дня приговор был приведен в исполнение. В версте от храма, в небольшом лесочке отец Платон был убит. Смерть была мгновенной: одна пуля попала в сердце, другая — в правое легкое. Встретил смерть отец Платон мужественно, со сложенными крестом на груди руками.

29 июля/11 августа 1918 года священник Флорентий Троицкий похоронил отца Платона с другими убиенными на приходском кладбище без отпевания, а на сороковой день после расстрела ночью тайно отпел их.

Вскоре после убийства священника красные разгромили и само село Покровское. Произошло это при следующих обстоятельствах. Многие крестьяне села были насильно мобилизованы в Волынский полк, но, не желая воевать в Красной армии, в ночь на 26 августа/8 сентября окружили роту мадьяр и роту китайцев того же полка, разоружили всех, перебили, и в полном боевом составе перешли к белым, обнажив участок фронта. Затем восставшие вернулись в свое село и ликвидировали там советскую власть.

Это считалось дезертирством, а за отсутствие мер против дезертиров к ответственности должен был привлекаться командный состав военного подразделения. Командир 1-го Крестьянского коммунистического полка Ф. Е. Акулов^[17] начал военные действия против восставших и запросил подкрепление: у «дезертиров» была артиллерия, поэтому они успешно оборонялись от красных. На помощь была брошена 3-я рота 4-го Уральского стрелкового полка. Восставшие крестьяне были разгромлены, село сожжено, и только после этого красноармейский отряд покинул Покровское…

Через восемьдесят четыре года после этих трагических событий, в июле 2002 года, священномученик Платон Горных был прославлен в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской от Екатеринбургской епархии. В 2010 году его имя было включено также в Собор Екатеринбургских святых.

Источники

ГАСО. Ф. 6. Оп. 4. Д. 241.

Документы родственников отца Платона Горных. Семейный архив.

Помянник 1919 года. ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 16854. Л. 50.

ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 65; Оп. 2. Д. 208, 120; Ф. 76. Оп. 1. Д. 780.

Жития святых Екатеринбургской епархии. — Екатеринбург: Издательский отдел Екатеринбургской епархии, 2008.

Общество и власть. Российская провинция. 1917–1985. Документы и материалы (Пермская, Свердловская, Челябинская области): в 6 т. / гл. ред. академик РАН B. В. Алексеев; зам. гл. ред. д-р ист. наук А. В. Сперанский; Ин-т истории и археологии УрО РАН. Екатеринбург [и др.]: Банк культурной информации [и др.], 2005. Т. 1: Общество и власть. Российская провинция. 1917–1941. Свердловская область. Документы и материалы / Управление архивами Свердловской области.

Справочная книга всех окончивших курс Пермской духовной семинарии в память исполнившегося в 1900 году (1800 XI/XI 1900) 100-летия Пермской духовной семинарии. Изд. свящ. Иакова Шестакова. Пермь, 1900.

Справочная книжка екатеринбургской епархии на 1904 год. Екатеринбург, 1904.

Справочная книжка екатеринбургской епархии на 1915 год. Екатеринбург, 1915.

Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1892. № 7; 1894. № 17–18; 1897. № 8.

Известия Екатеринбургской Церкви. 1918. № 15, 17–18.

Пермские епархиальные ведомости. 1885. № 40.

По материалам епархиальной комиссии по канонизации

На фото: Священномученик Платон Горных с семьей
Фотография начала ХХ века